Как повергнуть герцога (СИ)

В его груди оборвалось что-то жизненно важное, и на мгновение Себастьяну показалось, что он может от этого умереть. От боли перехватило дыхание.

Какой странный способ выяснить, что у него всё-таки есть сердце.

Себастьян встал с кровати и поднял халат, который валялся на полу ровно там, где он его сбросил прошлой ночью. Стоя спиной к Аннабель, он натянул его и тщательно завязал кушак.

— Себастьян. — У неё едва не сорвался голос.

Он развернулся.

Глаза на её бледном лице казались огромными.

— Однажды мною уже воспользовались и выбросили, как ненужную вещь, — сказала она, — и бывают дни… бывают дни, когда я всё ещё чувствую себя абсолютно никчёмной. Я не могу пройти через это снова.

Себастьян сжал её руки выше локтей.

— Но я даю тебе слово. И дам тебе его в письменном виде, что ты ни в чём не будешь нуждаться. Я стану заботиться о тебе, как если бы ты была моей женой.

Она едва заметно вздрогнула.

— И я тебе верю. Но боюсь, что никогда не смогу себя ею почувствовать.

Ему не верилось, что Аннабель его отвергает, что его заветное желание не может исполниться из-за боли, которую ей причинил совсем другой мужчина.

— Ты должна знать, что хочешь слишком многого, — процедил сквозь зубы Себастьян.

Она отвела взгляд в сторону.

— Я знаю, — прошептала Аннабель. — Так было всегда.

Он отпустил её. Его руки сжались в кулаки по бокам.

Себастьян мог приковать её к своей кровати.

Но что ему это даст.

Он наклонился и коснулся губами её влажного, холодного лба.

— Я буду в своём кабинете, — сообщил Себастьян, — но всё, что тебе понадобится для отъезда, ты можешь согласовать с моей экономкой.

И вышел, не оглядываясь.

Глава 27

— Твои глаза какие-то не такие сегодня.

Сквозь туман печальных размышлений до Аннабель донёсся обиженный голос Хэтти. Нос наполнил едкий запах скипидара, а тени на полу студии удлинились. Должно быть, сеанс позирования подходил к концу. Последний сеанс позирования для картины Елены Троянской.

— Извини, — сказала она. — Что мне сделать?

Хэтти опустила кисть.

— В них нет искры, — после некого промедления, наконец, сказала она.

Не нужно быть художником, чтобы это заметить. Если бы глаза действительно являлись зеркалом души, то её отражали бы пустоту и растерянность, как сегодня, так и в течение многих последующих дней. Дней? Скорее месяцев, а, возможно, и лет.

Аннабель судорожно вздохнула.

— Боюсь, я не знаю, что с этим делать.

— Нет, нет. — Хэтти отложила кисть и вытерла руки о свой фартук в цветных пятнах. — Мы закончим картину завтра. Нам следовало отменить сегодняшний сеанс, слишком мало времени прошло после того ужасного события. — Её карие глаза наполнились слезами. — Всё ещё не могу поверить, что ты попала в тюрьму из-за меня, ты повела себя так храбро, не могу выразить словами, как сожалею…

— Брось, — прервала подругу Аннабель. — Дело не в храбрости, я действовала инстинктивно. Ничего особенного.

— Ничего особенного? — Хэтти выглядела до смешного возмущённой. — Ты одним ударом чуть не повалила того ужасного человека на землю! Нужно было нарисовать тебя в образе Афины, богини войны, убивающей мужчин голыми руками.

Аннабель устало улыбнулась. Афина заодно являлась богиней мудрости, а Аннабель этой мудрости как раз и не хватало.

"Я люблю тебя, Аннабель".

Признание Себастьяна не выходило у неё из головы с того самого утра, как она покинула Лондон. Аннабель догадывалась, чего стоило такому сдержанному человеку, как Себастьян, обнажить душу, а она встретила его откровения молчанием. Но, осознав, какую колоссальную ошибку совершила, проведя с ним ночь, Аннабель онемела. Себастьян не сомневался в своих чувствах. Что и доказал делом. Видимо, это он добыл разрешение на демонстрацию, потому что главы отделений суфражистского движения не имели к этому никакого отношения. Чтобы вызволить её из тюрьмы, он поставил на карту свою репутацию, ничего не ожидая взамен. А она причинила ему сильную боль отказом. Но откуда же ей было знать, что обладает над ним такой властью?

— Теперь ты выглядишь совсем мрачно, — сказала Хэтти.

— Потому что у меня всё тело затекло. Могу я пошевелиться?

— Боже, да, конечно, — разрешила Хэтти, жестом подгоняя её размяться. — Хочешь посмотреть на результат?

Аннабель согнула руки.

— Разве смотреть на свой незаконченный портрет не плохая примета?

— Нет, — ответила Хэтти. — Художники говорят так, чтобы трудные клиенты не изучали свой портрет беспрестанно. Ты была образцовой моделью. Теперь узри себя.

Аннабель обошла мраморные бюсты и плотно составленные вместе мольберты, стараясь ничего не задеть юбками.

Когда она присоединилась к Хэтти перед высоким полотном, то потеряла дар речи. Аннабель словно смотрелась в заколдованное зеркало: женщина на портрете походила на неё, как две капли воды, но кисть Хэтти отобразила на картине те нюансы, которые Аннабель обычно старалась скрыть.

— Вот как ты меня видишь? — ошеломлённо спросила она.

Хэтти развязала фартук.

— Я думаю, это женщина, которой ты могла бы стать, — ответила она, — если бы осмелилась. Я бы совершенно точно хотела ею стать.

— Такой?..