Как повергнуть герцога

Конечно, его раздражало отсутствие чёткой причины, по которой она ему отказала. Он не любил оставлять дела незаконченными. Но с течением времени Себастьян всё чаще думал об Аннабель. Он поймал себя на том, что ищет её в конюшне. Как дурак созерцает кресло, в котором впервые её обнаружил. Каждое утро он просыпался до предела возбуждённым, но не мог довести себя до разрядки, пока не начинал представлять её мягкий рот, тихие стоны, горячее податливое тело… Чёрт возьми, последнее, что ему нужно, — это начать ассоциировать со своим желанием исключительно Аннабель Арчер.

Вагон завибрировал, когда поезд приготовился к отправке.

Себастьяна пронзило инстинктивное желание броситься в бой.

«Я мог бы её заполучить».

Он мог сойти с поезда. Найти Аннабель, забрать с собой, затащить в свою спальню и не выпускать, пока не выкинет её из головы. Его предки без раздумий так бы и поступили. Даже сегодня мужчинам его положения сходили с рук невообразимые вещи…

Выпустив пар, поезд отошёл от платформы.

Себастьян судорожно выдохнул. На лбу выступил холодный пот. На мгновение он пришёл в ужас от своих низменных порывов.

Существовали более цивилизованные способы добиться её расположения: написать письмо, нанести визит.

Но он ничего из этого не предпримет.

Себастьян чуть не овладел ею прямо у двери библиотеки, как какой-то пьяница продажной девкой за таверной. Он никогда раньше так не обращался с женщиной. Но правда заключалась в том, что той ночью Себастьян обнаружил себя в тисках безумного желания: оказаться внутри неё или умереть.

Никто не должен иметь над ним такой власти.

Он открыл глаза и посмотрел на проносящийся мимо зимний пейзаж. Горизонт постепенно приобретал болезненно-желтоватый оттенок.

Его мысли вновь вернулись в Оксфорд, Себастьян представил себе Аннабель, склонившую голову над книгой. Нежной шеи касаются мягкие завитки волос, а в голове роятся светлые идеи. Грудь сжалась от сладостно-горького ощущения. Вот, видимо, что значит скучать по кому-то.

Опаздывать на урок со своим тьютором было жесточайшим преступлением. Пока Аннабель бежала по каменному полу Сент-Джонса, её каблуки выбивали дикое стаккато. Она едва успела притормозить перед внушительной дверью кабинета Дженкинса, пытаясь отдышаться.

Её жизнь превратилась в сплошную беготню из одного места в другое. Аннабель разрывалась между занятиями в университете, суфражистками, малооплачиваемым обучением учеников и выполнением обещания позировать для портрета Елены Троянской. Спокойствие и уравновешенность, которые она одно время пыталась в себе развить, окончательно её покинули.

Аннабель ещё не успела восстановить дыхание, как дверь распахнулась и на пороге появилась долговязая фигура профессора Дженкинса.

Желудок неприятно сжался.

— Мисс Арчер, — спокойно проговорил он, — мне показалось, я слышал, как кто-то несётся по галерее.

— Профессор, мне так…

— Пол выстлан неровными плитами. Если бы вы споткнулись и разбили голову, вот уж был бы настоящий позор. — Он отступил в сторону. — Входите, пожалуйста, — его брови мрачно опустились, — ваша компаньонка уже здесь.

В кабинете Дженкинса пахло старинными манускриптами и царила тишина, как в соборе. В высоту комната была больше, чем в длину, её венчал сводчатый потолок, в лучах света, льющихся из окон, танцевала пыль. Книжные полки прогибались под тяжестью томов в кожаных переплётах и любопытных, разнообразных артефактов из Средиземноморья, большинство из которых имели трещины или сколотые места. Центр кабинета занимал письменный стол, деревянная твердыня с высокими стопками бумаг слева и стратегически расположенным бюстом Юлия Цезаря справа. Стратегически, потому что незрячие мраморные глаза императора были направлены прямо на студента, занимавшего место напротив Дженкинса. И, чёрт бы его побрал, но сегодня Цезарь чуть не заставил Аннабель споткнуться о собственные ноги, потому что своим острым носом и властным хмурым взглядом до боли напоминал одного герцога.

Аннабель опустила тяжёлую сумку на пол рядом со стулом, стараясь выровнять дыхание.

— Добрый вечер, миссис Форсайт.

Компаньонка посмотрела на неё сверху вниз, проявив тем самым удивительную ловкость, учитывая, что она умудрилась это сделать сидя. Не переставая ворчать, Дженкинс втиснул кресло в оставшееся пространство возле камина. На коленях миссис Форсайт бесшумно балансировали пяльцы.

— Вы раскраснелись, — заметила она. — Вам не идёт.

— Цвет лица мисс Арчер исключительно её прерогатива, — сказал Дженкинс, проходя за свой стол. — У меня, однако, возникли вопросы к бдительности её ума.

Зловещее заявление. Аннабель опустилась в кресло.

Дженкинс вытащил тонкую папку из стопки бумаг и шлёпнул её на стол, словно бросив перчатку.

— Ваше эссе стало для меня настоящим сюрпризом.

— О, — еле слышно выдохнула Аннабель.

— Оно не такое уж и отвратительное, — продолжил Дженкинс, — но заметно ниже вашего обычного уровня. Конечно, ваш обычный уровень исключителен, предыдущее эссе было превосходным. Но я предпочитаю искоренить гниль, прежде чем она успеет распространиться дальше.