Как приручить герцогиню

— Я бы хотела не только целоваться с тобой. Я хочу испытать большее. Хочу узнать, что может быть дальше. С тобой, — уточнила она.

Впрочем, Николас и не думал, что она собирается бежать с другим мужчиной и «испытать большее» с ним. Хотя теперь, когда эта мысль неожиданно пришла ему в голову, Николасу захотелось кого-то — или хотя бы что-то — пнуть.

— Что ты хотела бы сделать? — спросил он. Ему надо было выяснить, что именно она имеет в виду, чтобы не отпугнуть ее. Навсегда.

— В этом все и дело, — вздохнула она. — Я не знаю, что может быть дальше, и потому понятия не имею, чего хотеть.

— Понимаю. — Николас сделал короткую паузу, прикидывая возможные варианты. — Тогда, я думаю, прежде всего, ты должна лучше познакомиться с нашими телами. — Он высвободил руку, стянул через голову ночную рубашку и отбросил ее на пол.

В конце концов, он же герцог, а герцоги не должны аккуратно складывать свою одежду. Для этого есть слуги. Однако Николас тут же ощутил угрызения совести, правда, мимолетные, подумав о том, что Миллер или Робинсон будут утром собирать разбросанную одежду. Он искренне надеялся, что к утру на полу будет не только его ночная рубашка.

— О! — воскликнула Изабелл. Ее взгляд скользнул по его лицу, плечам, груди, на мгновение опустился ниже и сразу метнулся обратно к лицу. — Можно? — спросила она и, не дожидаясь ответа, коснулась кончиками пальцев его груди. Прикосновение было легчайшим, больше похожим на дуновение. А он ощутил это прикосновение всем телом. — Это… — Очевидно, она никак не могла выразить свою мысль. И это было совсем не плохо, потому что у Николаса тоже были с этим проблемы.

Она положила ладонь ему на грудь и замерла: пальцы растопырены, дыхание едва слышно, выражение лица… по выражению ее лица Николас не смог угадать, что она чувствует. Она выглядела шокированной. Но это могло быть вовсе не плохо, а очень даже хорошо.

Дьявол! Николас почувствовал, что у него возникли трудности не только с речью, но и с мыслительным процессом. А ведь предполагается, что он должен контролировать ситуацию.

— Ты совсем не такой, как я, — задумчиво сказала Изабелл. Надо же! Она сумела сформулировать довольно длинное предложение. А сам он едва ли мог произнести хотя бы слово. Она стала гладить его грудь, и каждое ее прикосновение обжигало. — Ты весь такой твердый, — отметила она и прикусила нижнюю губу.

«О, принцесса, по-настоящему твердый я в другом месте».

Нельзя сказать, что Изабелл абсолютно ничего не знала о том, как выглядит мужское тело без одежды. Она издалека видела мужчин без рубашек, которые работали в поле, когда она проезжала мимо в семейном экипаже. Но вблизи раздетого мужчину она увидела впервые. К тому же на нем не было не только рубашки. На нем не было ничего.

Хорошо, что в комнате горели свечи, и она могла видеть то, к чему прикасается.

У Николаса была широкая и мускулистая грудь — очень твердая на ощупь, кожа — темнее, чем у нее. В верхней части груди росли короткие светло-коричневые волоски. Они щекотали ладонь, и Изабелл улыбнулась. Она тронула пальцем его сосок, совсем не похожий на ее.

Нет, она никогда не рассматривала внимательно свои соски, но они не были такими плоскими и темными, как у него, в этом она была уверена.

Николас с шумом втянул в себя воздух, и она испуганно отдернула руку.

— Я сделала тебе больно? — Неужели мужские соски так чувствительны?

Он взял ее руку и вернул обратно.

— Нет, все наоборот. — Его голос был тихим, хриплым и прерывистым. Изабелл ощутила уверенность — хотя откуда она могла это знать? — что ему нравятся ее прикосновения. Они как-то действуют на него, и это из-за них он говорит хрипло и дышит тяжело.

Ей тоже нравилось то, что она делает.

Она снова потрогала его сосок. Николас вздрогнул; его дыхание участилось. Он уперся ладонями в кровать. Почему? Чтобы не прикасаться к ней? Или чтобы не заставить ее остановиться?

Но нет, если бы он хотел ее остановить, то сказал бы об этом. А так… сам же начал. Не надо было ее спрашивать, чего она хочет.

А может, он сам боится того, что может произойти? Разве не может быть так, что слухи о его победах на любовном фронте сильно преувеличены, и, на самом деле, он робок с женщинами?

Если так, они будут учиться вместе. И она разрешит ему исследовать ее тело так же внимательно, как сама исследует его.

Значит, вероятнее всего, ей тоже следует раздеться?

Не убирая руки с груди мужа — от одной мысли, что она касается части тела мужчины, которая обычно находится под одеждой, ей хотелось закричать и лишиться чувств, причем одновременно — Изабелл другой рукой начала развязывать бант на своем пеньюаре.

Николас не сводил затуманенного взгляда с ее руки. Увидев, как Изабелл неловко изгибается, вытаскивая руки из рукавов, он облизнул пересохшим языком губы. В конце концов, ей удалось избавиться от пеньюара.