Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

Я стал объяснять, что бетон мне нужен для благородной задачи реставрации и спасения дома Л. Н. Толстого и что я очень рад, что могу выполнению этой задачи содействовать. Но по глазам «честного советского служащего» я видел, что он продолжает истолковывать себе мое рвение в добывании бетона иначе и что в душе не может не сожалеть о бывшем сотруднике великого человека, спустившемся с высот идеализма, чтобы завязнуть в тенетах торгово-хозяйственной спекуляции.

Когда бетон был, наконец, получен и доставлен на толстовскую усадьбу, С., все медливший, но все подгоняемый мною, испросил, согласно своему обещанию, у Хамовнического Совета несколько рабочих – специалистов по бетонному делу, и постройка забора началась. Она была, в общем, благополучно закончена под наблюдением С. Последний «как-то забыл» только (его слова) своевременно озаботиться шлифовкой поверхности забора, на которой остались «швы» и неровности – следы временного досчатого футляра – формы, заполнявшегося жидкой бетонной массой. Но по тем временам нечего было на это оглядываться. Главная задача была достигнута: дом стоял теперь как в крепости, защищенный со всех сторон от непрошенных нашествий и покушений на его целость. Любопытно, что людьми, привыкшими пересекать усадьбу вместо того, чтобы обходить ее по соседним переулкам, делались еще, в продолжение некоторого времени, попытки перелезать через неожиданно оказавшийся на пути забор, но скоро и эти попытки прекратились.

При помощи плотников и столяров Хамовнического совета С. восстановил и сорванные ставни на доме, колонки беседки, а также основание террасы.

Теперь дом не могли разобрать на дрова, но… его все же могли забрать. Город плохо защищал дом, Отдел по делам музеев формально не имел к нему никакого отношения. Надо было закрепить дом Толстого за отделом.

Мало того, следовало добиться, чтобы и у отдела не могли отобрать этот дом какое-нибудь учреждение или какая-нибудь организация, военные или партийные, борьба с которыми оказалась бы для отдела непосильной. Обсудив этот вопрос с С. А Детиновым, мы решили, что единственно правильным и целесообразным его решением было бы объявление дома, путем издания особого акта центрального правительства, национальной собственностью, покушаться на которую не имели бы права никакое отдельное учреждение, никакая отдельная организация. С. А. Детинов перенес этот вопрос на обсуждение коллегии отдела, и коллегия постановила просить народного комиссара просвещения возбудить в Совнаркоме вопрос об издании специального декрета о национализации дома Л. Н. Толстого в Долгохамовническом пер. Н. И. Троцкая попросила Детинова составить проект декрета, как можно более короткий. Вечно заваленный работой, управдел с той же просьбой обратился ко мне, и я исполнил эту просьбу. Нечего говорить о том, что и «отношение» отдела к наркому просвещения было, как это уже обычно повелось между мною и Детиновым, составлено также мною.

В дальнейшем Наркомпрос пошел навстречу желанию Отдела по делам музеев, утвердил проект декрета и перенес дело в Совнарком, который, со своей стороны, нашел возможным принять предложение Наркомпроса. Таким образом, появился на свет и был распубликован декрет Совета народных комиссаров от 6 апреля 1921 года, гласивший следующее:

«В целях сохранения дома, где жил и работал Лев Николаевич Толстой, Совет народных комиссаров постановил:

«Дом Льва Толстого», № 21 по Хамовническому переулку в Москве, с прилегающим участком земли, постройками и всем инвентарем, объявить государственной собственностью Российской Социалистической Федеративной Советской Республики и передать в ведение Народного комиссариата по просвещению.

Председатель Совета народных комиссаров В. Ульянов (Ленин).

Управляющий делами Совета народных комиссаров

Влад. Бонч-Бруевич»[106].

Цитату из декрета я поместил, на особой таблице, на воротах дома № 21 по Долгохамовническому пер.: она должна была служить острасткой всем новым охотникам до захвата сиротливо стоящего на окраине столицы «пустующего» особняка.

Чтобы прочнее укрепить в сознании окрестного населения истину об исключительном историческом значении дома, принадлежавшего великому русскому писателю, и о необходимости щадить и оберегать этот памятник культуры, Отдел по делам музеев по инициативе С. А. Детинова поднял вопрос о переименовании Долгохамовнического переулка в улицу Льва Толстого. С просьбой о переименовании отдел обратился к Московскому совету рабочих депутатов.