Как рушатся замки (СИ)

Не удивляйтесь изменению рейтинга. Кто следит за группой, знают, что в скором времени появятся пикантные сцены. Но в основном рейтинг относится к дальнейшим эпизодам с описаниями насилия. Их всяко больше.

Для Матушки Мэм не существовало секретов.

Она крутилась в бизнесе лет так сорок и могла смело зваться самой престарелой главой мафии на юге страны. В прошлом столетии какой-то модный учёный по фамилии Шрусбери предложил использовать термин «естественный отбор» для описания процесса борьбы и выживания особей, которые наиболее приспособлены к тем или иным условиям среды. Чего у природы не отнять, так это кровожадности: профессиональные убийцы нервно курили в сторонке, глядя на то, в каких объёмах она вершила свой самосуд. «Эти мне нравятся, а этих разрешаю сожрать», – постановляла она, и никто не брался с ней спорить. Всё логично: слабые и глупые умирают. А если не умеешь подстраиваться, то ты, будем откровенны, и слаб, и глуп, потому что не перешагнул через привычки, не выбрал новую линию поведения и не переиграл врагов – другими словами, не выложился на полную ради жизни. Твоя вина.

Этот Шрусбери, очевидно, в теории вёл речь о животных, птицах и ещё, может быть, о растениях, но приложить то же самое к людям у него не повернулся бы язык: его мигом бы укоротили уязвлённые аристократы. Очень зря. Люди – такие же звери: грызутся за кусок хлеба помягче, отвоевывают приглянувшиеся им территории у соседей, меняют спасовавшего лидера на «свеженького». Потому-то Матушка Мэм продержалась дольше коллег по цеху. Пока они с остервенением резали друг друга на ленточки, разводя на улицах кровавые фейерверки, она благодушно принимала всех, кто спасался от их безумства, тихо вела дела и до поры до времени не отказывалась делиться. Когда силёнок маловато, дешевле изобразить смирение, чем отскребать кишки от мостовой. Зато потом она сладко наблюдала, как падают люди, наступавшие ей каблуком на горло, и без зазрения совести прибирала к рукам теневую половину столицы. Кантон за кантоном.

В этой страшной женщине уживались властолюбие, терпеливость и жестокость. Она умела быть снисходительной, когда того требовали обстоятельства; не гнушалась заляпать кровью дорогие наряды и лично понаблюдать за карой для провинившихся и неугодных, попивая в процессе отменное вино – лучшее из всего, что привозили в порты Тэмпля. К ней приходили на поклон, будто к королеве; у неё просили помощи, если официальные власти поворачивались известным местом; её уважали и ненавидели, но ни у кого из потенциальных конкурентов не набиралось достаточно смелости, чтобы пойти войной на Матушку Мэм.

Лис не знала её другой: в детских воспоминаниях отпечаталась статная фигура, строгий взгляд бесцветных глаз, высокая прическа и идеальная осанка (девочкой она считала, что ради такой надо проглотить шест). При их первой встрече, когда Лис, избитая и запыхавшаяся, свалилась с крыши на Малси, перепугав его, а после оказалась насильно притащена «на ковёр», Матушке Мэм приближался четвёртый десяток. Сидя за столом в апартаментах гостиницы – роскошных по меркам сопливой шестилетки, привыкшей к небогатому убранству хижины лесника, – она напоминала некрасивое, но грозное божество язычников: того и гляди запустит по негоднице молнией, чего та совсем-совсем не боялась. Всё-таки молнии – её стихия. Однако женщина почему-то нашла девочку способной. Хотя почему это – «почему-то»? Не каждый день кто-то синющий от ушибов и еле живой от усталости незаметно пробирается мимо наёмника да, кроме прочего, внезапным появлением пугает его чуть ли не до мокрых штанов.

Предложила уехать с ней, и Лис не стала упрямиться. Её ничто не держало в глухомани между морем и лесом, где время застыло лет тридцать назад и, в принципе, не происходило ничего интересного. Один визит императора со сворой придворных в счёт не шёл.

И вот, повзрослев, девушка иногда жалела, что не осталась в дрэговом захолустье, не выскочила замуж за какого-нибудь пекаря и не нянчила его детей. Стабиль-ность! Стаби-и-ильность, видите ли! Ей не пришлось бы замирать под дверью кабинета работодательницы, чтобы сформулировать мало-мальски пригодную речь в оправдание. «Ой, Матушка, вы не представляете, что со мной приключилось!», «Я тут угодила в Сатгрот на днях. Возможно, вы в курсе…», «Я выкрала принцессу из-под носа Азефа Росса, представляете?», «Смахивайте пыль с контракта – я нашла принцессу Эйвилин Арвель! Да-да, настоящую».

Ох и пустая трата фантазии. О её приключениях старухе донесли после побега: не просто же так она бросила её искать. Затихарилась, чтобы не мелькать перед товарищами-революционерами: с ними пока устойчивый контакт наладиться не успел, рисковать репутацией и головой она не любила.

Ребята-вышибалы на входе в контору обменялись толчками в плечо, после чего Коренастый Фли, не смущаясь её присутствия, отдал напарнику пачку купюр.

— Засранец, ты хоть не на смерть ставил?! – замахнулась на него девушка.