Как стать девушкой вампира. Самоучитель для новичков.

— Джессика, тебе повезло. Ты не живешь в тисках традиций, под тяжестью прошлого. Ты свободна. Ты свободна выбирать не только напиток, но и судьбу. Довольно возбуждающее чувство, правда?

К сожалению, то, что я родилась с этими возможностями, не делало их для меня такими волнующими, как для Люциуса. В тот момент мне хотелось ощутить связь с прошлым. Внезапно я разозлилась на Люциуса:

— Если ты запал на Фейт, то… Что происходит между нами? — Я показала на кожаное кресло, где мы только что сидели, обнявшись, и где Люциус чуть было не поцеловал меня. — Что произошло в этом кресле, когда ты держал меня в объятиях? Что?

Люциус уронил футболку.

— Это, Джессика, — печально сказал он, — чуть не стало моей ошибкой.

Ошибкой? Он и вправду сказал «ошибкой»?

Я гордо выпрямилась, собрав все свои силы, и хлестнула Люциуса Владеску по щеке. Он покачнулся.

Когда я захлопнула дверь, он все еще потирал челюсть.

Глупый румынский кровосос! Ему повезло, что я не оставила новый шрам на теле его величества. Если Люциус Владеску еще раз посмеет так обращаться с Джессикой Пэквуд — с Антаназией Драгомир! — он получит все, что ему причитается. Как в Национальном банке Румынии.

Глава 35

— Сосредоточься, Джесс. Сосредоточься, — сказала я себе.

Чем больше я пыталась собраться, тем хуже это мне удавалось — я словно ловила в воздухе мыльные пузыри, наполненные бессмысленными цифрами и математическими кодами. Плюсы, минусы и знаки корня хаотически перемешивались в мыслях и тут же исчезали.

Каким-то чудом, несмотря на пропуск нескольких занятий, мне удалось попасть на олимпиаду по математике в Лебаноне, где соревновались лучшие ученики. Никаких ручек. Никаких записей. Только ведущая, которая зачитывает вслух задачи, и десять конкурсантов, каждый из которых пытается ответить первым.

Я очень хотела победить. Именно в этой области я могла блеснуть. Здесь не нужно быть ни красивой, ни блондинкой, ни богатой, как Фейт.

«Джесс, прекрати. Перестань думать о ерунде — и выйдешь на уровень штата».

Среди зрителей, рассевшихся вдоль стен кафетерия, я заметила мистера Йегермана в синтетическом костюме отвратительного бурого цвета. Математик улыбнулся мне и ободрительно кивнул. Рядом с ним сидел Майк Даннекер, который вылетел во время предварительного раунда, не справившись с банальными многочленами.

Майк приложил руки к губам.

— Не продуй! — прошептал он одними губами. Нот уж помог так помог.

Ведущая закончила возиться с бумагами:

— Вопрос второй. Рассеянный банковский служащий перепутал доллары и центы, обналичивая чек миссис Джоунс, и отдал ей доллары вместо центов и центы вместо долларов. Купив чашку кофе за пятьдесят центов, миссис Джоунс поняла, что у нее осталось в три раза больше денег, чем сумма чека. На какую сумму она обналичила чек?

Я справлюсь. Диофантово уравнение, ничего сложного. Почему же мои мозги отключились?

Чем сильнее я задумывалась, тем более незнакомым казалось мне понятие уравнений, словно часть моего мозга заснула, а то и вовсе отмерла. Этот процесс пошел недели две назад, когда я начала отдаляться от привычного мира Джейка и сближаться с загадочным миром Люциуса, где так чудесно пахла кровь. От вычислений у меня кружилась голова. Алгебра потеряла свою привлекательность. Я стояла в комнате, полной сильных математиков, среди которых я могла стать лучшей, и думала: «Доллары? Центы? Эх, кофе бы сейчас… И где только они нашли кофе за пятьдесят центов?» На самом деле очень хотелось попасть на олимпиаду штата.

«Думай, Джессика».

Ни одной мысли… Вернее, мысли были, но не те, что надо. Может, кофе и вправду поможет?

— Нет! — Я не сразу поняла, что произнесла это вслух.

В зале воцарилась тишина, на меня уставились все присутствующие. Я покрылась испариной, совсем как мистер Йегерман в жаркий день. Мне стало очень стыдно.

— Простите, — пролепетала я, не обращаясь ни к кому конкретно. На меня все еще смотрели мои соперники, члены моей команды, зрители. Я оставила свое место и, надеясь, что сохраняю хоть каплю достоинства, направилась к двери.

Выйдя из зала, я прислонилась к прохладной стене, выложенной плиткой. Что происходит с моим левым полушарием? Часть, отвечавшая за анализ, будто онемела, отмерла, как если бы ее начало пожирать правое полушарие — моя интуитивная, нелогичная часть. Я прижала пальцы к вискам, пытаясь унять боль, которая не имела ничего общего с болью физической.

— Джессика, что с тобой? — Из двери выбежал мистер Йегерман, пыхтя и вытирая лоб платком. Я знала, о чем он думает: его породистый рысак подвернул ногу на последнем метре забега. Математик годы на меня потратил, а я не оправдала его надежд.

— Сегодня математика… дается мне нелегко, — попыталась объяснить я, с отчаянием глядя на мистера Йегермана. — Не знаю, что со мной. Не могу сосредоточиться.

— Дома… все в порядке?