Когда Беатрис прикусила нижнюю губу, Грей помрачнел:
– Так, понятно. Предполагаю, что это был твой дядя-ублюдок. – Грей подошел к тому месту, где она теперь стояла у кровати, и взял ее за подбородок: – Давай-ка разберемся с этим вопросом раз и навсегда. Ты не просто красавица, ты –
Беатрис гневно уставилась на него. Зачем так прямо говорить неправду?
– Нет необходимости врать, Грей. Ты уже находишься в моей спальне. И я не собираюсь тебя отсюда выгонять.
– Я не вру, – он нахмурился. – Разве мы не договорились всегда говорить друг другу правду?
– Договорились.
– И разве я этого не делал?
Она склонила голову набок:
– Ты не сказал мне, что пытаешься собрать сведения о моем брате.
– Не сказал, потому что ты не спрашивала. Я ни разу не врал тебе в лицо. Я задавал вопросы, зондировал почву, я понуждал и, может, заставлял, я уговаривал. Но я не врал. Я и сейчас говорю тебе правду, как говорил всегда. – Потом он провел ладонью по лицу: – А вообще если надеть красивую одежду, правильно пользоваться косметикой, подчеркивая достоинства и скрывая недостатки, и иметь опытную горничную, которая умеет укладывать волосы, то любая может стать красавицей.
Грей помолчал мгновение, неотрывно глядя на Беатрис.
– Но лишь немногие обладают внутренней, врожденной и природной красотой. А ты, моя дорогая, ею как раз обладаешь. Ты красива даже в траурной одежде, с простой прической. И я думаю, что, когда тебя будут представлять обществу в роскошном платье, с правильной прической, ты будешь просто
– Грей… – только и смогла произнести она, едва ли в силах осознать все его комплименты.
– Снимай ее. – Его глаза в эти минуты казались ей дымчато-зелеными в отсветах пламени. – Позволь мне увидеть то, до чего эти мужчины никогда не доберутся. Не представится им такой возможности – если у меня будет право голоса в этом деле.
Его слова звучали почти как обещание. Ей хотелось ему верить, даже если он имел все это в виду только одним этим вечером и у них будет только одна эта ночь. Поэтому она сняла ночную рубашку. Что еще она могла сделать? Беатрис хотела, чтобы он лег в ее постель, а Грей хотел видеть ее полностью обнаженной.
Хотя если бы у него в глазах промелькнуло даже легкое разочарование, она бы сразу же выскочила из комнаты, несмотря на то что уже была голой. Но она видела в них только огонь, желание и потребность. И страсть. Много-много страсти. Он стал медленно ее осматривать, двигаясь с шеи на плечи, а потом на грудь, его взгляд остановился там, а затем он увидел ее всю, включая ту часть между ног, в которой Беатрис все еще чувствовала жар и пульсации после всего того, что он там проделал.
Затем Грей поднял глаза на ее лицо и коснулся его одной ладонью, одна ее щека оказалась в его руке, словно в чашечке.
– Говорю тебе: ты великолепна.
Грей наклонил голову, чтобы поцеловать ее, но Беатрис отстранилась.
– Моя очередь, – объявила она и протянула руку к пуговицам у него на панталонах.
Он поймал ее руку и посмотрел на нее очень серьезно:
– Скажи мне одну вещь. Ты это делаешь только для того, чтобы избавиться от воспоминаний о своем дяде?
Беатрис задумалась над его вопросом, не зная, что сказать. Да, частично она сейчас была с ним поэтому, но не только! И не столько из-за дяди. Но она боялась назвать Грею истинную причину – она начала в него влюбляться.
Поэтому она решила дать другой, но не менее честный ответ на вопрос, почему она хочет оказаться с ним в одной постели:
– Нет. Я делаю это ради меня самой.
Очевидно, он понял, что она говорит правду. А Беатрис почувствовала дрожь нетерпения во всем его теле, которая передалась и ей. Грей тем временем быстро расстегнул панталоны и избавился от них.
– Господи, помоги нам обоим, если это все-таки ложь.
Беатрис только мельком увидела тяжелые яички у него между ног и половой член весьма внушительного размера, выставленный вперед и вверх с типичной мужской наглостью, но толком рассмотреть это все хозяйство она не успела: Грей завалил ее на кровать.
Прошло несколько мгновений – и Беатрис снова учащенно дышала и страстно хотела его. Ему не потребовалось на этот раз много трудиться: он несколько раз провел у нее по груди и между ног, и она снова была готова принять его, как и он, очевидно, был готов войти в нее. Это только доказывало ее бесстыдство, по крайней мере когда она была с ним.
И теперь он наконец… он…
Беатрис была несколько разочарована. Она ожидала чего-то другого, чего-то более… ну… впечатляющего. И она не могла нормально посмотреть на Грея, чтобы он успокоил ее, что-то объяснил, потому что их поза была…
– Как-то неудобно, ты не находишь?