Как стать оруженосцем (СИ)

   Оставшись один, я решился на подкоп. Почва была удобная, песчаная. Все, что мне оставалось, это захватив горсть песку, выкинуть его в окошко, встав на скамейку, служившую мне ложем. Правда, оно выходило во внутренность города, и песок сыпался на головные уборы жителей, но все почитали это за обычную песчаную бурю. Но потом я обнаружил, что песок осыпается в проделанную яму с ее стенок, а укрепить их мне нечем - и впал в отчаяние.

   Решив наказать себя за глупость, я принялся биться головой о стену темницы, обрушил несколько камней, расшатал еще несколько и - о, мой друг, я был свободен! Я ощутил это сразу, как только понял, что куда-то лечу с только что вынутым камнем в руках. Оказалось, что меня заключили в башню, стоявшую над морем, в каковое я и погрузился, довольно глубоко, поскольку камень выпустить не догадался. Вынырнув же, и вознеся благодарность судьбе за свое чудесное избавление, я направил свои стопы к родному берегу...

   - Тяжело было? - участливо спросил сэр Ланселот.

   - Очень... Только изредка мне попадался какой-нибудь остров, на который я выбирался совершенно изможденный. Но мне по-прежнему не в чем было упрекнуть судьбу, по крайней мере, начиная с момента первого удара головой о стену. Водорослей вокруг было много, дельфины кормили меня свежей рыбой, чайки... гм... иногда указывали мне дорогу. Почему так тяжело плыть? - спрашивал я себя днем и ночью, пока, наконец, не нашел разгадку, настолько простую, что радостным криком спугнул сопровождавших меня дельфинов. Со мной ведь была расписка на два пуда серебра! На ближайшем острове я вымарал три килограмма, и мне сразу стало легче. Хотя, должен признаться, когда я, наконец, ступил на родной берег, из прежних двух пудов осталось всего пять килограмм...

   - Отчего же сарацины не попытались отнять твое сокровище?

   - Во-первых, они о нем не знали. А во-вторых, стоило мне отплыть, как башня, в которой я был заключен, вместе с частью стены рухнула в море, из-за моего подкопа. Им было не до меня... Просто удивительно: кто так строит? Замок - и на песке...

   Так вот. Оказавшись на родном берегу, я, конечно же, поспешил к своему родовому замку, подогреваемый смутными надеждами. Однако ты даже представить себе не можешь, какой удар меня ожидал! Мой отец всегда был скуп, но это... Это превзошло все его предыдущие поступки. Придя в замок, я узнал, что он скончался, но, когда вскрыли его завещание, оказалось, что все свое движимое и недвижимое имущество он отказал самому себе.

   Возникла странная ситуация. Имелось завещание, в котором содержалась последняя воля, в соответствии с которой надлежало поступить. Согласно этой последней воле, все имущество отходило тому, кто составил завещание, в котором содержалась последняя воля, в соответствии с которой надлежало поступить. Лучшие стряпчие не смогли разрешить эту загадку, судьи шарахались от нее, не желая стать посмешищем и потерять авторитет. Пока в дело не вмешался король. Будучи ответственным за все в королевстве, он просто отписал замок себе, обещавшись вернуть его по первому требованию тому, кто представит неоспоримые доказательства права на владение им.

   Так остался я совсем без ничего, даже без надежды. О судьбе моих родственников мне разузнать не удалось, впрочем, я не сильно расспрашивал. Они и прежде относились ко мне как к младшему сыну, так чего мне было ожидать от них теперь?..

   Предводитель Джон пустил слезу и принялся гулко хлебать из кувшина, обнаружив свою кружку пустой.

   Этим моментом воспользовался Рамус, оказавшийся по другую руку предводителя. Слушая, или, точнее будет сказать, прислушиваясь, он одновременно обгладывал большую кость. Если другие обглоданные кости, валявшиеся на столе, также были делом зубов Рамуса, можно было сделать вывод о том, что он перемещался вдоль него, подобно участникам знаменитого Чаепития, только, в отличие от них, действовал в одиночку.

   - Мне вот тоже один такой случай рассказывали, - поведал он, не переставая жевать. - Один рыцарь тоже оставил своим трем сыновьям наследство, причем все оно должно было достаться самому благородному и скромному из них, а уж он, потом, позаботиться об остальных братьях, выделив им соответствующие доли. Старший, конечно, не преминул бы забрать все себе, а братьям выделить каждому по гранд фиге, если бы не отцовское условие. Ведь если он поступит в соответствии с собственным желанием, то нарушит это самое условие, а следовательно, наследство у него будет отобрано и передано другому брату. Поэтому он, скрепя сердце, отказался в пользу среднего брата, вырыв ему тем самым волчью яму.