Помните, одним из наших главных условий было не читать ни единого слова перед утренним сеансом письма, а еще лучше ни с кем не разговаривать, пока не закончите наброски? Пора объяснить причину. Наш мир переполнен словами. Мы так плотно ими окружены, что без долгих поисков невозможно найти собственные ритмы и понять, какие темы всерьез нас занимают. Тонкие артистические натуры, мечтающие о писательском ремесле, зачастую бывают легко внушаемы. Сознательно или бессознательно они могут увлечься манерой известного писателя и начать ему подражать. Это может быть и подлинный художник слова, и (в большинстве случаев) модный автор, чье имя сейчас на слуху. Если вы не преподавали художественное письмо, то даже и представить себе не можете, как часто ученики восклицают: «Я придумал отличный сюжет, совсем как у Фолкнера!» — или: «Ну, из этого можно сделать натуральную Вирджинию Вулф!» Преподаватель, который имеет неосторожность заявить, что предпочел бы рассказ, написанный в манере самого ученика, обрекает себя на косые взгляды и долгие споры. Многие начинающие авторы отчего-то уверены, что, если скопировать не только стиль, но и повествовательную технику (и даже мировоззрение знаменитого писателя), можно самому стать оригинальным автором. Беда в том, что талантливые художники слова, которые являются для них примером для подражания, всегда растут, меняются, экспериментируют, ищут новый поэтический язык — а бедные усердные эпигоны лишь рабски копируют произведения уже завершенного творческого периода.
Лучший способ отделаться от тяги к подражанию — как можно скорее открыть собственные вкусы и предпочтения. Те странички, что вы исчеркали, пока вырабатывали у себя привычку писать, теперь станут драгоценным исследовательским материалом. Задумайтесь:
По моему опыту, ученик, который излагает ночные сны или вчерашние события, который использует утреннюю «разминку», чтобы записать отдельный случай из жизни или яркий диалог, проявляет склонность к малым повествовательным формам — очерку, рассказу. О том же говорят краткие зарисовки характеров, где намечены самые общие (и даже очевидные) черты и свойства. Тщательный разбор действий и мотивов, глубокий самоанализ (без романтического приукрашивания собственных поступков), сопоставление различных откликов на сходные ситуации, как правило, свойственны будущим романистам. Эссеист тяготеет к наброскам и рассуждениям; если же характеры и действия служат тому, чтобы донести некую идею или проблему, перед нами будущий автор психологической прозы.
Дойдя до этой стадии процесса, мои ученики обыкновенно развивают бурную творческую деятельность. Увидев определенный потенциал в набросках, которые дались без особого труда, они начинают экспериментировать и писать для удовольствия, а над серьезными проблемами и недочетами корпят в «рабочее» время. Эти спонтанные наброски бывают весьма неплохи, и при некоторой шлифовке их зачастую удается превратить в полноценные, законченные тексты. Они могут быть рыхловатыми и хаотичными, но в них уже слышится свежий, естественный голос, что само по себе прекрасно.
На этом этапе вы, вероятно, заметите, что ваши тексты уже не так обрывочны и сумбурны, как прежде. Теперь вы понемногу начинаете сами задавать себе темп и ритм и открываете темы, которые по-настоящему вам интересны.