Как ты там?

Но я ответил, что к приезду Режиссёра должен показать ему экспликацию – это нечто вроде концепции для чиновников Госкино, которая, кстати, была уже мной написана – и под мрачными и завистливыми взорами четырёх глаз покинул кабинет. Остальные же двое сотрудников, покорно склонив лица перед мониторами, представляли меня в этот момент кем-то вроде удачливого проходимца, в отличие от них сумевшего избежать общего тюремного заключения.

Доехав до Киевского вокзала, я спустился в метро и вышел у другого вокзала, Павелецкого, сел в экспресс, едва успев занять одно из последних свободных мест, и ринулся вон из города.

Пронизанный жгучими солнечными лучами адский пятничный поезд, как всегда, оказался дико забит народом. Немолодые женщины и мужчины стояли в проходах и, не смотря на открытые окна, воздух попадал в вагоны, только когда поезд открывал двери на остановках. Пот стекал по лицу, капая на грудь и пробираясь по позвоночнику – это была самая суровая часть моего путешествия, но я знал, что полтора часа моих мучений окажутся вознаграждены. И, конечно, так оно и случилось.

Выйдя в Ступино и поднявшись по лестнице над перроном, я увидел, что здесь уже стоит лето, его сочная зелень тут и там перемежалась белыми всполохами цветущих яблонь. Пахло костром и сиренью, а в глубоком небе курсировали самолёты, идущие на посадку или летящие в южные страны из Домодедово.

И всё вокруг замерло, как перед приходом какого-то доброго и долгожданного цунами, будто надо мной возвышалась гигантская призрачная волна, что вот-вот накроет, подхватит и понесет сквозь июнь, июль и август, выбросив на берег и отхлынув лишь сентябре. И тогда я снова стану нелепо озираться по сторонам, не в силах понять, почему мой волшебный полёт на её гребне оказался так быстр, и куда всё это теперь исчезло.

Своего папу я обнаружил на участке, где он попивал вино и что-то деловито чинил, а мама должна была приехать завтра на машине тётиного мужа, так как живут они через две улицы. Именно они и рассказали нам три года назад о продаже заброшенного участка. Заросший ядовитым трубочником в высоту моего роста, в первый наш приезд он выглядел совершенно дико; два года я мучительно вскапывал опутанную корнями землю – теперь это стало легче, а мама лечила старые яблони и сажала кусты смородины и крыжовника. Как-то весной, приехав сюда впервые после очень тяжёлой зимы, когда один большой кинопроект рухнул, и мне не заплатили за пол года работы, я нашёл в железном ведре мёртвую бабочку-шоколадницу. Было очень грустно, что в отличие от меня она так и не смогла дожить до апреля, я похоронил её у вишнёвого дерева.

В прошлом году мы начали жечь сгнившие, сваленные у забора старые доски, а когда расчистили место, то обнаружили там целую поляну ландышей. Как раз сейчас, в это время года, они должны расцветать, поэтому, по приезду, я первым делом отправился на них посмотреть. Присел на корточки и поздоровался с ними, ведь они росли здесь ещё в те времена, когда вокруг стоял лес. Часть их уцелела, когда прокладывали дорогу и проводили застройку, а теперь эти маленькие белые колокольчики являлись для меня метафорой стойкости и той скрытой красоты, поиск которой занимает всю нашу жизнь.

В тот вечер я занимался самой обычной дачной бытовухой, а когда стемнело, мне позвонил Илюша, которого я не видел с самого начала апреля из-за его загруженности делами по продаже своего PR-агентства.

– Привет, ты чем сейчас занят? – поинтересовался он, – Давай увидимся.

– Да я на даче.

– О, тогда давай я завтра к тебе приеду, ты ведь уже давно меня туда звал. Надо попрощаться.

– Так ты уже уезжаешь? – я действительно удивился, не ожидая, как быстро он всё провернёт.

– Да, и очень скоро.

В субботу я встретил его на станции, мы купили в городском супермаркете большую коробку аргентинского вина и доехали до моего посёлка. Строили его для преподавателей и работников Бауманского института и, не смотря на то, что с тех пор многие дома поменяли своих хозяев, публика тут была приличная.

Мама и папа обрадовались Илюшиному приезду и пока мы с мамой готовили еду, папа провёл ему экскурсию, разъясняя специфику дачного быта, когда даже для такой банальной процедуры, как приготовление чая требуется совершить в три раза больше действий, чем в городской квартире.

Наконец мы сели обедать за столом среди деревьев, выпили вина, и Илюша рассказал, что он уже подал документы на полугодовую визу. Сначала он приедет в гости к своим европейским друзьям, а потом некоторое время поживёт самостоятельно и решит, стоит ли там оставаться.

– Я специально лечу туда не в сезон, когда туристов мало и легче обустроится, – объяснил он.

– Но вы так и не сказали, что это за место и где оно? – поинтересовалась мама.

– Просто здесь о нём мало кто знает, это остров Панган в Сиамском заливе.

– А, Сиам! Так раньше назывался Таиланд, – проявил осведомлённость мой папа, – Я читал в «Аргументах и Фактах», что это страна для секс-туризма.