Как ты там?

Но именно после этого ко мне и подошёл спортивного вида пожилой дядечка с усталым лицом, в котором я сразу узнал известного режиссёра, снявшего ещё в советские времена несколько хороших фильмов. Мы с ним немного поговорили, обменялись телефонами, и позже случилось так, что я стал с ним работать.

Затем внимание гостей привлёк необычный клоун с шикарным номером про гибель и возрождение любви. Это было совершенно пронзительное выступление мима в традициях Леонида Енгибарова. Глядя на него, у меня случился непроизвольный сердечный спазм, двери моих чувств распахнулись, и я понял, что никому не хочу приносить боль, как бы мне самому в этот момент не было плохо. Мне захотелось побыть немного одному, и в сумерках я очутился на улице. Обошёл весь фасад, чтобы не слышать звуки неожиданно заигравшей музыки и зашёл за угол. Там было уже совсем темно, поэтому я не заметил двух мужчин в длинных чёрных пальто. Лишь когда один из них бросил на асфальт сигарету и её искры рассыпались маленьким салютом, я понял, что стою не один, и услышал их голоса.

– Да у Вити не осталось больше вариантов, чтобы этот долг погасить, в кинопроизводстве ему отказали, а кредит уже не дадут, ему просто нечем возвращать.

– Пускай яхту свою продаст.

– А она и не его совсем.

Я отступил, чтобы уйти, но любопытство удержало меня ещё на несколько секунд, и я успел услышать:

– Так что эту лирическую сказку Госкино финансировать не будет и пусть он не шуршит по другим инвесторам, я их предупрежу.

И тогда я с ужасом понял, что речь идёт именно о моём сценарии.

Дело в том, что брать деньги на существующий проект за счёт нового – это обычная продюсерская практика. Особенно для людей, которые разворовывают их ещё перед запуском самих съёмок, на стадии подготовки. И тогда приходиться искать какие-то другие деньги, взамен тех, что тебе дали под конкретную постановку, но которых у тебя уже нет. Значит, надо мутить что-то очередное и опять получить бабло. Только у Тупорукова, дела, похоже, идут гораздо хуже, чем он пытается показать, и женитьба на дочери американского продюсера являлась для него единственным верным способом пережить финансовую бурю. Впрочем, другая буря могла разыграться вскоре прямо здесь и сейчас – в закатном небе явно различалась идущая с юга сизая туча, которая прямо на глазах распухала, увеличивалась в размерах. Являясь отголоском черноморского циклона, она вполне могла принести с собой первый весенний шторм и вышедшие покурить исполнители огненного шоу принялись волноваться, что их выступление на улице теперь под угрозой срыва и полный гонорар им не заплатят.

Смотря на них, я осознавал, что нахожусь в ещё более худшей ситуации, ведь денег под мою историю Тупоруков ни у кого не получит, но я всё равно должен закончить новый вариант сценария, чтобы показывать его уже другим людям. А обещания Виктора больше не имеют никакой силы; съёмок в этом году не будет, и мне лишь остаётся, как посоветовали героям мультсериала «Футурама» после одной катастрофы – «разровнять поверхность и жить дальше».

Конечно, моё весеннее настроение не то, чтобы испортилось, оно просто улетело вместе с порывом шквалистого ветра, и я подумал, что здесь сегодня точно пронесётся ураган, после чего потушил сигарету и прошёл в зал, где уже выключили часть освещения, и приглашённый диджей играл свой сет. Там я налил себе вина и принялся тупо наблюдать за танцем жениха и невесты, что выделывали разные па в окружении хлопающих им гостей.

Потом все расселись, а на улице началась гроза, что, конечно, рановато для начала апреля, но я явно различил несколько вспышек молнии через неплотно затянутое шторой окно. Гром сюда не доносился, заглушённый децибелами мощных колонок, а когда музыка стала совсем торжественней и все обернулись ко входу, ожидая увидеть приглашённую звезду, в распахнутых дверях вдруг появилась высокая тридцатилетняя девушка в мотоциклетном костюме. Чуть позже я узнал, что это и была бывшая невеста продюсера по имени Ольга.

Вслед за ней в помещение ворвался шквалистый ветер, в его порывах длинные чёрные волосы гостьи, заплетённые в маленькие косички, как-то жутковато развевались, предавая ей сходство с Медузой Горгоной. Впрочем, её яростному виду могла сейчас позавидовать любая греческая эриния или древнеримская фурия. К ней уже подскочил замешкавшийся охранник, когда над головой девушки, в районе потолка, произошла яркая вспышка. Одновременно с ней что-то хлопнуло, и тогда звук из колонок вырубился, а весь свет погас.

Стало так тихо, что все услышали громовые раскаты и шум дождя на улице. Неожиданно запахло свежим спутником грозы озоном. Но никто ещё не успел опомниться, когда в зале появилась шаровая молния. В том, что это она, я не сомневался. Бело-розовая, размером с мяч для большого тенниса и излучавшая вокруг себя свет, похожий на сияние кварцевой лампы, она плавно летела от Ольги – будто выпущенная из её разгневанной груди, прямо в сторону жениха и невесты.