Как ты там?

Через пару месяцев, уже в конце ноября, Илюша как-то обмолвился, что передал адрес электронной почты Арсения одному своему партнёру, имеющему связи с ФСБ.

– Вот пусть они на него выйдут и решат, что с ним делать, – мрачно прокомментировал это он.

И действительно я больше никогда не слышал про «зодиак». Возможно, он так и не попал на подпольный рынок благодаря Илюше, но есть и другая версия. ФСБ-шники вышли на Арсения, но не стали его закрывать, а заставили работать на себя и Илюша, сам того не желая, добился того, что они получили в своё распоряжение сильнодействующее и не слишком затратное в исполнении вещество, дающее уверенность в собственной правоте и, судя по всему, возродившее былое могущество этой организации.

А что же касается лично меня – спустя много лет я заметил, что любой алкоголь – особенно крепкий – действует действительно странно – будто при его приёме в сознании что-то переключается и меня как-то по-кислотному накрывает. Вполне допускаю, что это и есть долгоиграющие последствия того приёма «зодиака», поэтому после тридцати пяти я практически перестал пить все эти невкусные московские коньяки и вискари.

И ещё с тех пор я больше не интересуюсь гороскопами.

Ярость

Весь март две тысячи пятого город заметало снегопадами так, что специальные службы не успевали вывозить тяжёлый рыхлый снег на окраины и в конце месяца вдоль дорог образовались спрессованные горы с человеческий рост. Мы даже шутили, что милиционеры должны ездить теперь на лыжах.

Первого апреля небо над Москвой распахнулось и столичные жители, слеповато прищуриваясь, как кроты, наконец увидели долгожданное солнце. За неделю сугробы опали и потемнели, но не исчезли, напоминая выброшенные на пляж туши китов, которые начали разлагаться. Вечерами идущие с работы люди пили прямо на ходу пиво, а пустые бутылки вставляли в их покрытую чёрной сажей твёрдую корку, благодаря чему они ещё больше стали напоминать остовы скелетов, проступившие под сгнивающей плотью. Неубранные и дикие, эти горы снега превращали облик залитого солнцем весеннего города в усеянные мёртвыми телами каменные бухты – именно таким он мне и представлялся в тот день, когда я шёл на свадьбу к продюсеру.

До нового года я писал диалоги для мыльного сериала и эта работа мне понравилась. Главным качеством там выступала дисциплина и умение не нарушать сроки, а из тех подробных поэпизодных планов, которые высылали мне каждый четверг главные авторы, речи персонажей складывались легко и органично. Меня даже ни разу не попросили что-либо переписать, все правки редакторы вносили сами, и я только приезжал к ним раз в месяц получать деньги. Правда к лету, по моим расчётам, они должны были кончиться, но сейчас я переписывал свой полнометражный сценарий для продюсера, который был, как мне казалось, заинтересован в его постановке и даже пригласил меня на свою свадьбу. Впрочем, случилось это благодаря тому, что для организации всего действа я свёл его с Илюшиной конторой, а сам Илюша тоже должен был там присутствовать – одновременно в качестве гостя и работника.

Я не понимал, что можно преподнести в подарок человеку, у которого и так всё есть, даже яхта. Поэтому зашёл в книжный магазин «Москва» и купил там хороший альбом репродукций лучших – по мнению его составителей, картин двадцатого века – уж на их подлинники ему точно денег не хватит. Больше я ничего дарить не собирался – пусть сначала запустит мой проект и сам мне заплатит. А на сегодняшние знакомства с другими продюсерами и дальнейшее сотрудничество с ними я тоже особо не рассчитывал, потому что шёл на большую пьянку, где все сделанные предложения и розданные обещания не стоят и выпитой этими людьми водки.

Происходило всё это в каком-то одноэтажном павильоне Парка Горького, где в то время царило безлюдное запустение, но мне нравилось бывать тут ранней весной и поздней осенью, проходя мимо пустых аттракционов, где горели огни и играла музыка, ощущая себя персонажем фантастического рассказа про город невидимок.

Погода в тот день оказалась необычайно теплой благодаря южному циклону, который уже вызвал ряд смерчей в Орловской и Курской областях, а теперь, потеряв силы, мягко обволакивал просторы столицы. Зайдя в парк со стороны Первой Градской больницы, где пять лет назад лежала моя мама, я явно ощутил среди сугробов и голых веток какое-то внутреннее движение, едва уловимые вздрагивания или вздохи готовой к пробужденью природы, а подходя к распахнутым дверям, откуда уже доносилась музыка, испытал некоторое возбуждение перед праздником.

Я специально пришёл позже, когда все уже сядут за стол, чтобы не участвовать в этих ожиданиях, когда мужчины в пиджаках многозначительно курят на улице, гораздо интереснее было посмотреть на них сейчас, когда они ослабили галстуки и стали болтливы. Я назвал свою фамилию охранникам на входе, они отметили её в списке и пронумеровали мой подарок, который я сдал в специальное хранилище и занял свободное место в конце одного из трёх праздничных столов.