Как убежать от любви

– Ну уж нет! Я хочу уйти с осознанием того, что все родной дочери оставил! А племянников не бойся, они вообще-то ребята хорошие, понимающие. Тем более родственники… Кстати, завтра ты с ними и познакомишься! Завтра у моей мамы день рождения, все за одним столом соберутся! А мама как рада тебе будет, ты не представляешь! Я уже тебе это говорил, но повторюсь… Она всегда внучку хотела… Зря, наверное, я ей сразу не сказал… Побоялся. Надо ведь как-то подготовить ее к такому… потрясению. Придешь завтра, надеюсь?

– Не знаю… Для меня ведь все это тоже как потрясение… Может, пока мне не надо со всеми знакомиться, а? Может, потом как-нибудь?

– Нет-нет! Даже не думай отказываться! Непременно приходи завтра! И чтобы ты не передумала, я сам завтра за тобой заеду… Часам к пяти будешь готова?

– Наверное…

– Ну, вот и договорились. Хотя погоди! А раньше можешь освободиться?

– Могу… А что?

– Тогда мы вот что с тобой сделаем! Мы к твоей маме съездим. Вернее, я тебя прошу съездить со мной… Я ж не знаю, где она похоронена.

– Хорошо. Я вам покажу.

– Тогда я за тобой заеду к двум часам. Съездим на кладбище, а потом поедем маму поздравлять с днем рождения. Бабушку твою… Договорились?

– Да, конечно.

– Спасибо… Спасибо тебе, Зоенька!

– Да за что?

– Ну как это – за что… Что не прогнала с порога, что разговаривать со мной стала… Что к маме со мной съездить согласилась… Да, я очень тебе благодарен… А сейчас я пойду, пожалуй. Что-то мне не очень хорошо… Переволновался слишком…

– А как же вы поедете, если…

– Меня шофер довезет. Я уж давно сам за рулем не езжу… Значит, завтра к двум…

Он тяжело поднялся со стула, вздохнул коротко. Зоя видела, как вдруг побледнело его лицо, как ярко выступили на нем рыжие крапины. Хотела что-то сказать, но он улыбнулся упреждающе:

– Ничего-ничего… Так бывает со мной. Сейчас отпустит… Ничего…

– Но давайте я вас хоть до машины провожу!

– Нет, я сам… Ничего…

В окно она видела, как он медленно идет к машине, как осторожно садится на заднее сиденье. Машина уехала, а она еще долго стояла у окна… Прислушивалась к себе – что там? Что чувствует сейчас?

Ничего она особенного не чувствовала. О маме думала. Так было жалко маму… И почему эта проклятая любовь так неправильно человеком распоряжается? Почему мы любим не тех, кого надо любить? Почему мама не Сашу тогда любила, а этого рыжего… Который ее отец… И почему бы ей самой Ромку не любить, например… И не думать о том, кто ее любит… Почему так, почему?!

* * *

На следующий день отцовский «Ламборджини» подъехал к подъезду ровно в два. Отец вышел, увидел ее в окне, махнул ей рукой – выходи… Она успела отметить про себя, что выглядит он сегодня гораздо лучше. Как-то презентабельнее, что ли. В дорогом костюме, в стильном длинном пальто нараспашку. Даже бабушки, сидящие у подъезда, застыли в немом удивлении, жадно разглядывая по очереди то машину, то неизвестного в этих краях мужика. Не вписывался этот мужик в окружающее пространство, хоть убей не вписывался.

Она вышла, отец помог ей сесть в машину. Бабушки чуть не упали со скамьи от перенапряжения любопытством. А та самая поборница морали Тамара Семеновна, что беседовала с ней по поводу проживания Саши в квартире после маминой смерти, чуть дырку на ней не просверлила любопытными глазами. Решила, наверное, что она по кривой «эскортной» дорожке пошла, если такие мужчины за ней приезжают… Потом, наверное, мозги промывать ей начнет, стыдить и увещевать. Да, очень забавно будет увидеть ее реакцию, когда она объяснит, кто есть этот мужчина…

Сев рядом с ней на заднее сиденье, отец проговорил деловито:

– Ну, командуй, куда ехать… И познакомься, кстати… Водителя Славой зовут.

– Очень приятно… – улыбнулась она развернувшемуся к ней для знакомства Славе. – Меня зовут Зоя…

– Моя дочь – Зоя! – очень торжественно уточнил отец. Даже гордость послышалась в его голосе, будто он представлял водителю Славе королеву английскую.

Вообще, она и сама не заметила, как про себя стала называть его отцом. Потому, наверное, что по большому счету никакой обиды внутри не было. Какая обида, если она и думать не думала о нем никогда? Ну, объявился теперь, и хорошо, что ж… Пусть будет отец… Может, это и неправильно – такое отсутствие гневно-сентиментальных эмоций с ее стороны, но уж как есть, так есть… Да, за маму обидно, конечно. Но ведь мама сама просила отца найти! Вот она и нашла… А может, они позже проснутся, эти эмоции. А может, она этого человека даже полюбит со временем… Отец все-таки. Не зря говорят, что кровь – не вода. Ничего, время само расставит все по своим местам…

На кладбище было тихо и торжественно-грустно. По дороге отец купил большой букет алых роз, и теперь нес их перед собой с виноватым покаянным лицом. Когда подошли к маминой могиле, поклонился низко, произнес почти шепотом:

– Прости меня, Танечка… Прости… Я ж не знал… Хотя нет мне оправдания, знаю…

– Я думаю, мама вас давно простила, – проговорила она, глядя на улыбающуюся мамину фотографию. – Если бы не простила, то все время бы вспоминала с обидой… А так она вообще никогда ничего про вас не говорила…