Как украсть миллион. Жизнь и удивительные приключения Бенвенуто Челлини, гения Возрождения

Командовал он своей полусотней столь уверенно и с такой решительностью, что начальник гарнизона тут же поручил ему еще и вести артиллерийский огонь из пяти пушек, поставленных на башне, которую защищал Бенвенуто.

Артиллерийская стрельба, как известно, один из самых тонких видов военного искусства. Она требует таланта и мастерства, то есть того, что имелось у Бенвенуто в избытке, поэтому он в кратчайший срок научился палить из пушек с удивительной меткостью.

* * *

На третий день осады защитники замка в полной боевой готовности стояли на стенах, ожидая штурма, но занятый грабежами и насилиями неприятель пока не собирался его начинать. Внезапно один из бомбардиров, поступивших под командование Бенвенуто, закричал от отчаяния и гнева. Бенвенуто подошел к нему и спросил:

– В чем дело, Пьетро? Уж не задела ли тебя шальная пуля?

– О нет, синьор Бенвенуто! – отвечал Пьетро, чуть не плача. – Посмотрите вон туда, направо от этого зубца стены. Видите, там внизу, в переулке, кучка негодяев грабит дом, а трое из них вытащили на улицу женщину, завалили ее наземь и собираются надругаться над ней. Видите? Вот и я вижу, но лучше бы мне этого не видеть! Этот мой дом, а женщина эта – моя жена. Боже, боже, ах, я горемыка, ничем не могу ей помочь!

– Как так – не можешь помочь?! У нас есть прекрасный сакр, заряженный картечью. Пальнем по тем мерзавцам, и, клянусь спасением души, никто из них не останется живым! – сказал Бенвенуто.

– Да разве это возможно? Ведь мы убьем и мою супругу, – Пьетро горестно покрутил головой. – Лучше пусть будет опозорена, но жива.

– Откуда ты знаешь, что они не убьют ее, наигравшись? Среди насильников бывают такие нехристи, которых возбуждает зрелище смерти; они вспарывают женщинам животы, чтобы получить большее наслаждение от удовлетворения своей похоти… Ну, хватит рассуждать: смотри один из негодяев уже расстегивает штаны! Где фитиль? Я стреляю!

Бенвенуто быстро навел сакр на троих вражеских солдат, приготовившихся изнасиловать жену Пьетро, и выстрелил. Все трое рухнули, как подрубленные.

Пьетро закрыл глаза от ужаса, а когда открыл, увидел, что его жена бежит к воротам замка, на ходу оправляя юбку. Папские гвардейцы, охранявшие башню перед подъемным мостом цитадели, наблюдали всю эту сцену. Они пожалели несчастную женщину и приоткрыли ей окованную железом калитку в воротах. Однако товарищи тех трех солдат, которых убил Бенвенуто, выскочили из дома Пьетро и тоже понеслись к передовой башне замка, то ли надеясь с ходу захватить ее, то ли для того чтобы отомстить противнику за смерть своих приятелей. Тут Бенвенуто, успевший перезарядить сакр, сделал второй выстрел и уложил и этих солдат, опять-таки не задев женщину.

Так Пьетро воссоединился со своей непоруганной женой, а Бенвенуто обрел славу поразительного стрелка.

Слава эта еще более возросла после того как он убил одного из неприятельских полководцев. Осада замка Святого Ангела была в это время уже в самом разгаре. Враг отрыл траншеи около стен и непрерывно обстреливал защитников замка. Напротив той башни, которую оборонял Бенвенуто, неприятель особенно активно вел траншейные работы, намереваясь, по всей видимости, заложить мины. Работами руководил вражеский офицер высокого чина: по сведениям лазутчиков, большой знаток осадного дела.

Папа был крайне озабочен подрывной деятельностью врага; Его Святейшество частенько выходил на крепостную стену и, спрятавшись за ее зубцами, с тревогой наблюдал за приготовлениями к взрыву. По приказу Папы солдаты из замка неоднократно совершали вылазки против неприятеля, но безрезультатно: все их атаки были отбиты. Можно было бы подвести под неприятельский подкоп свой контрподкоп, но среди осажденных не нашлось ни одного специалиста по минированию и подземным работам. Когда несколько смельчаков все-таки попытались прорыть ход под стеной, то их затея закончилась обрушением части кирпичной кладки с внутренней стороны, поэтому Папа запретил повторение подобных попыток.

…Как-то утром неприятель был особенно активен. Руководивший подкопными работами офицер с рассвета не покидал позиции, отдавая одно распоряжение за другим, и видно было, что дело продвигается. Его Святейшество сильно нервничал.

– Боже мой, боже мой, боже мой! – повторял он. – Взорвут нас, непременно взорвут! Что делать?.. Что же вы молчите, олухи царя небесного? – обратился он к кардиналам, сопровождающим его. – Посоветуйте хоть что-нибудь. Как доходы делить, так вы орете громче ослов, а тут молчите, как рыбы. Ну-ка, распорядитесь, пусть огонь, что ли, откроют по врагу! Ни одного дельного человека нет в моем окружении, прости меня, Господи!

Огонь был открыт, но это ничего не дало: неприятель был слишком далеко, чтобы пули и ядра могли нанести ему ощутимый вред. А офицер, командовавший вражескими солдатами, принялся даже насмехаться над осажденными: он вышел на бруствер траншеи, показывая, что выстрелы защитников замка абсолютно не опасны.

Бенвенуто при виде такой наглости пришел в ярость.