Как украсть миллион. Жизнь и удивительные приключения Бенвенуто Челлини, гения Возрождения

– Я один, Бенвенуто. Успокойся, ради бога, – промолвил Паоло, боясь шевельнуться. – Друг мой, я желаю тебе только добра и принес благую весть. Его Святейшество доволен твоим выстрелом. Гляди, какая суматоха началась у госиницы, сколько солдат туда нагнали на разборку разрушений, причиненных тобой, сколько носилок с телами оттуда вытаскивают. Поубавилось сегодня офицеров у неприятеля; большой урон ты ему нанес, Бенвенуто!

А еще Его Святейшество просил тебе передать, – добавил Паоло, приближаясь и понижая голос, – что и слава Богу, если бы ты и впрямь убил обоих негодяев внизу. Один из них уже примеряет на себя папскую тиару, а другой так и норовит запустить руки в папскую казну. Так что, если бы ты вместе с вражескими офицерами уничтожил бы еще наших кардиналов, то нынешний день был бы удачен во всех отношениях.

Осада замка. Неизвестный французский художник, начало XV века.

* * *

Война продолжалась, и казалось, что ей не будет конца; надеялись на подход войска герцога Цезарио, но он завяз в боях с противником на юге и не смог помочь Риму.

В папском окружении все чаще и чаще раздавался ропот: кардинал Алессандро, не таясь, говорил о том, что пора сдаться на милость врага, и шепотом добавлял, что совсем было бы хорошо вдобавок избавиться от Папы, ставшего виновником столь тяжких бедствий.

Его Святейшество впал в уныние. Размышляя над тем как бы спастись от врагов внешних и внутренних, он пришел к выводу, что с первыми ему будет легче договориться, чем со вторыми, – в рядах неприятельской армии тоже росло недовольство: солдаты хотели домой, дабы там расстратить награбленное добро на развеселые удовольствия. Папу тайком известили о том, что если он заплатит определенную сумму денег, то осада замка будет снята, и неприятельское войско покинет Рим.

Его Святейшество с радостью ухватился за это предложение. Вызвав к себе Бенвенуто, он заперся с ним в комнате с сокровищами.

– Здесь, на столе, лежат мои тиары, а также лучшие драгоценные камни, оправленные золотом, – сказал Папа. – Впрочем, что мне тебе рассказывать; многое из того, что здесь лежит, изготовлено твоими руками. Как ни жаль, Бенвенуто, но тебе придется погубить то, что ты сам же и сделал. Для окончания войны мне нужно золото, поэтому ты должен вынуть все драгоценные камни из тиар и из отдельных оправ, после чего камни мы спрячем, а золото ты перельешь в слитки, соблюдая при этом строжайшую тайну. Спаси нас Бог, если кардиналы Алессандро и Джакопо узнают о том, что мы задумали! Поверь мне, Бенвенуто, они легко пойдут на преступление из-за ничтожнейшего камешка, лежащего на этом столе, а уж за все камни и золото, находящиеся тут, эти корыстолюбцы без малейшего колебания уничтожат пол-человечества!

– Не беспокойтесь, Ваше Святейшество, я знаю, что не следует дразнить голодных собак аппетитной косточкой, – ответил Бенвенуто. – Я-то сохраню ваш секрет, лишь бы вы сами не проболтались о нем.

Вынув все камни из оправ, он завернул каждый из них в бумажку, и передал Папе. А золото, которое весило около двухсот фунтов, Бенвенуто с величайшими предосторожностями перенес в свою башню, где имел особую комнату.

Запершись в ней, он устроил из кирпичей небольшую печь с поддувалом, а внизу поместил зольник в виде блюдца, куда капля за каплей падало золото по мере того, как оно расплавлялось на угольях.

Процесс этот был долгим, поэтому Бенвенуто периодически выходил из комнаты к своим артиллеристам и вместе с ними постреливал по врагу.

– Все стреляешь, брат? – услышал он бодрый голос Франческо у себя за спиной. – Кардиналы очень недовольны твоей пальбой: говорят, что они скоро от нее совсем оглохнут.

– Они и так глухи ко всему, что не касается их ненасытной утробы, непомерного чванства, дикого высокомерия и безграничного властолюбия, – мрачно ответил Бенвенуто.

– Ты прав, брат, но поостеригись ругать их вслух, – они, ой, как не любят обличений! Вспомни об участи Савонароллы.

– Ну, меня-то им не зажарить заживо! Пусть только сунутся, – Бенвенуто похлопал по дулу пушки.

– Пока идет война, ты им не доступен, – кивнул Франческо. – Вот уж поистине: кому война, а кому родная тетка! Война пошла нам обоим на пользу, – ты еще более прославился благодаря своему бесстрашию и меткой стрельбе, а я, как-никак, получил офицерский чин. Кстати, я к тебе с просьбой: одолжи мне на сегодня твоих солдат, защищающих эту башню. Чего они у тебя скучают без дела? Штурма нет и не придвидется, а у меня они разогреют кровь и добудут трофеи. Мне приказано сделать вылазку против вражеского отряда, который группируется возле южных ворот. По всей видимости, это последний резерв неприятеля. Расколошматим его, и можно сказать, вытащим жало у осы. Пусть жжужит тогда, сколько хочет, – нас она уже не укусит!

– Заставлять моих людей идти с тобой я не стану, но если кто-то из них добровольно согласится, я не буду возражать, – ответил Бенвенуто.

– Спасибо, брат! Может быть, ты тоже пойдешь со мной? Не хочешь подраться по-настоящему?