Как украсть миллион. Жизнь и удивительные приключения Бенвенуто Челлини, гения Возрождения

– Ах ты, красавчик! Думаешь, что война – это развлечение? Ишь, разоделся: весь в перьях, в плюмаже, словно на праздник явился! – возмущенно воскликнул он. – Смотри, как бы праздник похоронами не обернулся… Ребята! – обратился он к своим бомбардирам. – Зарядите мне фальконет тройным зарядом самого мелкого пороха, и если Всевышний мне поможет, я разделаюсь с тем щеголем.

Когда фальконет был заряжен, Бенвенуто навел его на вражеского офицера и выстрелил.

Офицер ничуть не испугался; он с усмешкой выхватил саблю и сделал вид, что парирует ею выстрел; в то же мгновение ядро выбило саблю у него из руки, и сабля эта со страшной силой рассекла туловище офицера пополам. Вражеские солдаты закричали от ужаса; подхватив останки своего командира, они бросились бежать с такой поспешностью, как будто боялись, что их тоже вот-вот разорвет выстрелом на части.

Его Святейшество возблагодарил Бога, и тут же приказал гвардейцам занять неприятельские траншеи и уничтожить все подкопные работы. Затем он призвал к себе Бенвенуто и надел ему на палец драгоценный перстень, который снял со своего мизинца.

– Это тебе награда за меткую стрельбу, – сказал Папа. – Но как ты смог попасть с такого расстояния? Никогда не поверил бы, если бы не видел собственными глазами.

Бенвенуто упал перед Папой на колени.

– Простите меня, Ваше Святейшество, за это убийство, а равно и за те, которые я совершил за время пребывания на вашей артиллерийской службе.

Папа поднял руку и осенил его крестным знамением:

– Благословляю тебя, сын мой, и прощаю тебе все совершенные тобой убийства, а также и те, которые ты еще совершишь впредь в защиту апостолической Церкви. Служи ей столь же ревностно, как сегодня, и тебя не оставят Святые Угодники, да и моя милость к тебе останется неизменной.

– Не сомневайтесь, Ваше Святейшество, – ответил Бенвенуто, вставая. – Если на то будет Божья воля, я всех ваших врагов перестреляю!..

Через неделю он отчасти выполнил это обещание. Было воскресенье, и солдаты обеих воюющих сторон, как истинные христиане, ограничивались ленивой перестрелкой друг с другом, дабы не осквернять святой день массовыми убийствами. Епископ Паоло, давний благожелатель Бенвенуто, поднялся к нему на башню.

– Ну, что новенького, Бенвенуто? Как ведет себя неприятель? – спросил он, благодушно щурясь на солнце.

– А вот посмотрите, ваше преосвященство, на гостиницу на площади. Да, да, на эту, у нее вместо вывески нарисовано красное солнце на стене между двумя окнами.

– Отлично вижу. Так что же?

– А то, что к ней час назад подъехало много знатных господ военных. Не иначе, как они пируют там теперь; и сдается мне, что стол их расположен именно позади солнца, а то к чему бы им закрывать ставни на окнах в такую приятную погоду?

Паоло оживился.

– Ах, Бенвенуто, – сказал он, – если бы ты мог послать из пушки ядро по гостинице, ты сделал бы доброе дело; скольких врагов ты уложил бы одним махом!

– Я возьмусь выстрелить в самую середину солнца, – отвечал Бенвенуто, – но проблема в том, что у самого жерла моей пушки находится бочка, наполненная камнями, и я боюсь, как бы сила взрыва и сотрясение воздуха не свалили ее наземь. В таком случае она упадет прямо на нашу крепостную стену, а по стене сейчас как раз прогуливаются кардиналы Алессандро и Джакопо: не случилось бы беды!

– Не теряй попусту времени, Бенвенуто! – возразил Паоло. – Во-первых, бочка так поставлена, что едва ли упадет, но если бы даже она упала, и кардиналы очутились под ней, то это было бы вовсе не так дурно, как ты полагаешь. Папа был бы только рад этому… Пали, друг мой, пали!

Тогда Бенвенуто, недолго думая, выстрелил и угодил ровно в середину солнца; бочка же с камнями, как он и предсказывал, от сотрясения рухнула и обязательно придавила бы Алессандро и Джакопо, если бы они в этот момент не разругались и не отошли друг от друга, осыпая один другого проклятьями.

Добрый епископ Паоло, услышав отчаянные крики кардиналов, с величайшей поспешностью сбежал вниз, а Бенвенуто выглянул посмотреть, куда упала бочка. Он услышал, как Алессандро сказал, что следует убить бомбардира, произведшего этот выстрел, и отдал соответствующее распоряжение своей челяди.

Бенвенуто тут же навел два фальконета на лестницу и стал поджидать с фитилем в руке слуг кардинала. Услышав их шаги, он вскричал:

– Негодные бахвалы, если вы не уберетесь сейчас же прочь, и кто-нибудь сунется ко мне, у меня приготовлены два фальконета, которые обратят вас в прах! Скажите своему кардиналу, что я стрелял во врагов, с которыми мы сражаемся, для того чтобы защитить наших попов, и его в том числе!

Слуги Алессандро потоптались на лестнице, пошептались и ушли. На башню опять взобрался епископ Паоло.

– Вы один, ваше преосвященство? – крикнул ему Бенвенуто. – Если один, то проходите, но если за вами идут те мерзавцы, то, клянусь Распятием, я буду стрелять в вас, хотя вы и хорошо ко мне относитесь! Передайте всем, что если я способен защитить других, то не менее я способен и самого себя защитить!