Как укротить маркиза

– А я не боюсь грозы, – заявил Эдвард. – Я очень смелый.

Стивен фыркнул.

– Ты боишься темноты, Эдвард.

Малыш стиснул зубы, словно собирался возразить, но затем положил голову Анне на плечо.

– Совсем немножко.

– Все мы чего-нибудь боимся, – произнес Нэйт то, чего вовсе не собирался говорить.

– Правда? – Стивен уставился на него. – А вы чего боитесь, дядя Нэйт?

Того, что Маркус женится. Того, что он умрет.

Но к такой откровенности маркиз был не готов.

– Пауков.

– Пауков?! – Мисс Дэвенпорт поперхнулась смехом. – Вы правда боитесь пауков?

– Точнее, они мне не нравятся. Но я боялся их, когда мне было столько же лет, сколько сейчас Стивену и Эдварду. – Маркиз улыбнулся. – А сейчас я боюсь умереть от голода. Почему бы тебе не взглянуть, что у нас в корзине, Стивен?

Анна шла в компании лорда Хэйвуда по роще, тянущейся от лодочного сарая. Стивен и Эдвард помчались вперед.

– Мальчики, похоже, довольны.

Маркиз кивнул.

– Да. Я рад, что мы взяли их на остров.

О боги! Остров. Гроза. Я совершенно утратила над собой контроль.

Лорд Хэйвуд, должно быть, понял, что ее реакция была слишком бурной и ее нельзя объяснить травмой, связанной со смертью знакомого. И маркиз ждал от нее подробного рассказа, который она не хотела начинать при мальчиках.

Это его не касается. Я его почти не знаю.

И все же Анна чувствовала себя так, словно очень хорошо его знала, даже лучше, чем Джейн или Кэт.

Лорд Хэйвуд мог разозлиться из-за того, что она… ну, по правде говоря, почти сошла с ума тогда, у воды. Он мог бы возразить ей или высмеять ее, но не сделал ни того, ни другого. И когда тот, последний удар молнии осветил коттедж, словно солнце, а от грома задребезжали окна, когда Анна вспрыгнула к нему на руки, он прижимал ее к себе так сильно, как ей хотелось.

Девушка чувствовала себя защищенной. В безопасности.

– Даю пенни за ваши мысли.

Жар бросился ей в лицо. Щеки, наверное, были такими красными, что светились.

– Ах. Похоже, они стоят дороже пенни.

– О нет. И пенни будет слишком много.

Мальчишки скрылись из виду, но еще не убежали слишком далеко. Анна слышала, как они кричат, пинают камешки и шелестят листьями.

Если я позову их назад или догоню, мне не придется рассказывать лорду Хэйвуду о маме.

Маркиз вовсе не давил на нее. Он просто шагал рядом, поглядывая на деревья.

И именно поэтому невозможно было удержаться.

Хотя, может быть, она просто хотела ему обо всем рассказать. Анна много лет ни с кем не говорила о том ужасном дне.

– Это была моя мать, и я видела, как все произошло.

– О! – Глаза Нэйта потемнели от сострадания. Он не спрашивал, что она имеет в виду – он все понял.

Анна ощутила его сочувствие, и это развязало ей язык.

– Это случилось через три дня после того, как мы вернулись из Лондона, где состоялся мой первый сезон.

Те несколько недель в городе были тяжким испытанием, но они были особенными. Анна впервые увидела маму в родной для нее стихии. Мама была дочерью графа, и ее появление стало главной темой для обсуждения в обществе. И у нее все еще было много друзей – настоящих друзей, а не просто светских знакомых. Ее связи сделали дебют Анны куда проще, чем он мог бы быть, окажись она просто мисс Дэвенпорт из Дэвенпорт-холла.

Анна наконец ощутила… нет, не настоящую близость с матерью, но то, что они стали понятнее друг другу. Она начала восхищаться женщиной, которой ее мама была на самом деле, вместо того, чтобы постоянно обижаться на нее за то, что они такие разные. И Анна надеялась, что это ощущение со временем станет сильней.

А затем все изменилось.

– В тот день мама предложила мне прогуляться. Была чудесная погода, на небе ни облачка…

Если бы только мы вышли чуть раньше, или чуть позже, или выбрали другую тропинку…

– Когда мы приблизились к Ловз Уотеру, небо вдруг потемнело.

Анна тогда не боялась. Она восхищалась. Девушка остановилась посмотреть, как ветер вздымает на озере бурные волны, почувствовать, как он дует в лицо и треплет ее шляпку.

Мама пошла вперед, чтобы подняться на холмик и лучше видеть воду.

– Все произошло внезапно.

Господи, Анна будто снова увидела все это, вплоть до ужаснейших деталей, словно молния, убившая ее мать, навеки выжгла образы в ее памяти и сердце.

– Я повернулась, чтобы пойти за мамой, и вдруг – ослепительная вспышка, оглушающий грохот, а затем минут, наверное, на пять дождь обрушился стеной. Все закончилось почти так же быстро, как и началось.

Анна остановилась. Нэйт обнял ее, привлекая к себе, но это не успокоило ее внутреннюю дрожь.

– Я подбежала к маме…

Теперь Анна плакала. Она чувствовала, как рука Нэйта гладит ее по спине, утешая, как тогда, в коттедже.

– Она лежала у озера. – По крайней мере, она не упала в воду. Ее тело не исчезло, как тело Изабеллы Дорринг. – У нее посинели губы. Она не дышала.