Как управлять поместьем: пособие для попаданки (СИ)

— Старый граф — дядя его сиятельства. Сергей-то Аркадьевич только два года как владельцем Даниловки стал и титул получил. А прежний-то барин уж шибко книги любил. Бывало, как поедет в столицу, так непременно каких-нибудь романов оттуда привезет. Он и вслух иногда читал. Сядет в гостиной у камина и читает. А мы слушаем. Очень завлекательно получалось.

Я наугад беру одну из книг. Комаров. «Повесть о приключении английского милорда Георга и о бранденбургской маркграфине Фридерике Луизе». Ого, вот это название!

— В гостиной изволите читать или в спальне, ваше сиятельство? — ожидает распоряжений Анастасия Демидовна.

— В гостиной! — решаю я.

— Я сейчас туда Стешку пришлю с еще одной лампой.

Я киваю. Да, хорошо.

С книгой в руках я располагаюсь у камина. Я уже почти привыкаю к тому, что слуги ловят каждое мое слово. Неплохо, однако, жилось этим провинциальным помещикам.

Всё та же светленькая девчонка приносит мне лампу, весьма похожую на те, которые я видала в своей Даниловке в школьном музее. Она керосиновая? Но нет, керосином не пахнет.

— Я масло только-только залила, — докладывает девочка.

Значит, лампа масляная. Интересно, как с ней управляются? Глупо будет выдать свою полную неосведомленность в таком простом вопросе.

— Барыня, а вы Варю не продадите?

— Что? — не понимаю я. — О чём ты говоришь?

В больших зеленых глазах девочки стоят слёзы.

— Варя, сестра моя, — она говорит и опасливо косится на дверь. — Ее барин в Пригодинское продать грозился.

Я не сразу понимаю, что она не шутит. И только когда в очередной раз вспоминаю, что на дворе — эпоха крепостного правда, осознаю, насколько напуган ребенок.

— Конечно, нет, — уверяю я.

Я протягиваю руку, чтобы смахнуть слезинку с ее щеки, но девочка только еще больше пугается и, наскоро поклонившись, выскакивает за дверь.

Нет, с этим нужно разобраться! Но — потом, после того, как мы найдем и накажем человека, с которым я встретилась в лесу. Того, который убил несчастного графа.

10. Новые знакомые

Вечером мне приходится принимать гостей, хотя Назаров и пытается протестовать. Честно говоря, я и сама предпочла бы посидеть перед сном у камина с книжкой в руках (да-да, той самой, про английского милорда!), но отказать в визите духовной особе было бы вопиющей невежливостью.

Отец Андрей, местный священник, пришел, чтобы обсудить со мной вопрос отпевания графа Данилова. Признаться, я предпочла бы, чтобы столь важные решения в отношении его сиятельства принимал кто-то другой, но, как ни крути, именно меня пока считают его вдовой.

Священник производит весьма приятное впечатление. Он уже не молод, и рассуждает здраво и тактично. А поскольку я не имею ни малейшего представления о местных правилах проведения этой печальной церемонии, то я соглашаюсь с каждым его словом.

— А вы поплачьте, поплачьте, Анна Николаевна, — советует он, и в глазах его я вижу неподдельное участие. — Поплакать оно иногда полезно.

Я подношу к лицу шелковый носовой платок и отворачиваюсь. Нет, слёз у меня нет, но я вовсе не хочу давать повод упрекнуть меня в бесчувственности.

— Надеюсь, его убийцы будут пойманы и наказаны, — строго говорю я после некоторой паузы.

Назаров хмыкает, а отец Андрей только молча кивает. И снова я чувствую повисшее в комнате напряжение.

— Простите, батюшка, но вы же не станете вспоминать о прощении? — я воинственно вскидываю голову. — Если один человек умышленно лишил жизни другого, он должен понимать, что ему за это грозит.

— Суд Божий, — тихо произносит священник.

С этим спорить я не собираюсь, но всё-таки говорю:

— А как же законы мирские? Вы же не будете спорить, что они тоже должны исполняться?

— Кто я такой, чтобы с этим спорить, Анна Николаевна? — смиренно улыбается он. — Я всего лишь хочу сказать, что нам сейчас прежде всего о душе покойного Сергея Аркадьевича думать надобно.

Похоже, у доктора появился союзник. Ну, ничего, скоро вернется заседатель с полицией — уж они-то на это преступление посмотрят по-другому.

Но союзник в этом вопросе у меня появляется гораздо раньше. Мы только-только садимся за стол, когда Сухарева докладывает еще об одном госте.

— Денис Ефимович Пригодин, ваше сиятельство!

Фамилия эта кажется мне знакомой, но я не сразу вспоминаю, о ком идет речь.

Визитер оказывается солидным мужчиной среднего роста, лысоватым и с лоснящимся, будто намазанным маслом лицом.

— Великодушно прошу простить меня, ваше сиятельство, за столь поздний визит. Но прошу принять во внимание, что я только после обеда узнал об ужасном происшествии, случившемся с вашим супругом. Не имел чести быть вам представленным ранее, но всё же счел возможным приехать, чтобы выразить слова глубочайшего соболезнования.

За всеми этими витиеватыми фразами я почти теряю нить его мыслей. Я торопливо киваю — только, чтобы он немного сбавил темп своей речи.