Как важно быть серьезным

Гвендолен. Странно! Никогда от него не слышала, что он чей-то опекун. До чего скрытен! Он становится интереснее с каждой минутой. Хотя не могу сказать, чтобы эта новость вызвала у меня ничем не омраченный восторг. (Встает и подходит к Сесили.) Вы мне по душе, Сесили. Вы понравились мне с первого взгляда. Но я вынуждена сказать, что теперь, когда я узнала, что ваш опекун — мистер Уординг, у меня сразу же возникло желание, чтобы вы оказались… ну, скажем, чуть постарше и чуточку не такой привлекательной. И знаете, если уж говорить начистоту…

Сесили. Пожалуйста, продолжайте! Я думаю, раз уж вам хочется сказать что-то неприятное, надо говорить начистоту.

Гвендолен. Так вот, если говорить начистоту, Сесили, я хотела бы, чтобы вам было не меньше сорока двух лет и вы были бы даже более непривлекательной, чем большинство женщин в этом возрасте. У Эрнеста честный и прямой характер. Он воплощенная искренность и порядочность. Неверность для него так же невозможна, как и обман. Но даже мужчины с самыми высокими нравственными принципами до чрезвычайности подвержены женским чарам. Новая история человечества, равным образом как и древняя, дает тому множество плачевных примеров. Если бы это было иначе, историю было бы невозможно читать.

Сесили. Простите, Гвендолен, но вы, кажется, сказали — Эрнест?

Гвендолен. Именно так я и сказала.

Сесили. Но мистер Эрнест Уординг — вовсе не мой опекун; мой опекун — его брат… его старший брат.

Гвендолен(снова усаживаясь). Эрнест никогда не говорил мне, что у него есть брат.

Сесили. Как это ни грустно, они долгое время не ладили.

Гвендолен. Ах вот в чем дело. Тогда все понятно. По правде говоря, мне никогда не приходилось слышать, чтобы мужчины упоминали о своих братьях. Тема эта для них, видимо, до крайности неприятна. Сесили, у меня камень свалился с души. А я уже почти начала волноваться. Как было бы ужасно, если бы такую дружбу, как наша, омрачило темное облако недоверия. Но вы абсолютно уверены, что мистер Эрнест Уординг — не ваш опекун?

Сесили. Абсолютно. (Пауза.) Дело в том, что вскоре Эрнест назовет меня своей.

Гвендолен(не совсем понимая). Простите, что вы сказали?

Сесили(застенчиво и доверительно). Дорогая Гвендолен, у меня нет никаких оснований делать из этого тайну. Ведь все равно на будущей неделе в местной газете появится сообщение о нашей помолвке с мистером Эрнестом Уордингом.

Гвендолен(вставая, очень вежливо). Моя дорогая Сесили, тут явно какое-то недоразумение. Мистер Эрнест Уординг помолвлен не с вами, а со мной. И сообщение об этом будет помещено не в местной газете, а в «Морнинг пост», причем не позднее субботы.

Сесили(вставая и не менее вежливо). Боюсь, вас ввели в заблуждение. Эрнест сделал мне предложение ровно десять минут назад. (Показывает дневник.)

Гвендолен(внимательно читает запись в дневнике сквозь лорнет). Очень странно, потому что он просил меня стать его женой не далее как вчера в пять тридцать пополудни. Если хотите удостовериться в этом, пожалуйста. (Достает свой дневник.) Я никогда не езжу без дневника — в поезде всегда надо иметь что-нибудь захватывающее для чтения. Мне не хотелось бы, милая Сесили, вас огорчать, но боюсь, что я вас опередила.

Сесили. Мне тоже бы не хотелось, дорогая Гвендолен, причинять вам душевную, а тем более физическую боль, но я вынуждена обратить ваше внимание на тот очевидный факт, что Эрнест, после того как сделал вам предложение, явно передумал на вас жениться.

Гвендолен(размышляя вслух). Если бедного молодого человека всякими хитроумными уловками вынудили дать какие-то опрометчивые обещания, я считаю своим долгом немедленно и со всей решительностью прийти к нему на помощь.

Сесили(задумчиво и грустно). В каком бы запутанном положении ни оказался мой дорогой мальчик, я никогда не попрекну его этим после свадьбы.

Гвендолен. Не на меня ли вы намекаете, мисс Кардью, говоря о запутанном положении? Вы слишком много себе позволяете. Кстати, в подобных случаях выкладывать все, что думаешь, — не только нравственный долг, но и превеликое удовольствие.

Сесили. Не хотите ли вы сказать, мисс Ферфакс, что я вынудила Эрнеста дать обещание на мне жениться? Да как вы смеете? Сейчас не время скрываться за маской внешних приличий. Я предпочитаю называть вещи своими именами.

Гвендолен(насмешливо). Рада довести до вашего сведения, что я считаю вульгарным называть вещи своими именами, из чего следует естественный вывод, что мы вращаемся в совершенно разных социальных кругах.