Как весть о том…

Нет, не избегнуть холода упрёков,
Неотделенья красоты от грязи,
Пока огни последних солнцепёков
Непостоянней мимолётной связи.

Казалось бы, когда летит всё прахом,

Куда важней на верность притязанья:
Молитвы ветра, белая рубаха —
Чем эти… лучезарные лобзанья!

«Кочуют кучевые облака….»

Кочуют кучевые облака.
Так вертится о них прощальная строка,
Что если б ею бредил Галилей,
Решил бы: нет, не всё от тяжести зависит —
Есть власть земных вещей,
Есть воля спорить с ней,
А притягательнее – выси!

Кочуют кучевые облака,

А я прирос к земле, как будто на века,
Хоть сей кошмар, возможно, только снится,
И с Галилео мы не на земле живём,
А кочевыми мыслями плывём,
Уже не в силах приземлиться.
Кочуют перистые облака…

«Под тяжестью растущих нош…»

Под тяжестью растущих нош —
Как придорожная трава я,
Что, даже вытоптана сплошь,
Живёт, на что-то уповая.

На что-то… что подчас чудней

Упорного стремленья к свету
Каменьев с жилами корней,
Не признающих тяжесть эту.

«…и это небо одинокое…»

…и это небо одинокое —
Такое бледное на вид.
Лишь в облаке, как в белом коконе,
Прожилка светлая кровит,

Да капли влаги, как смородины,

Прозрачной алости полны,
Дрожат в листах, что ливнем пройдены
С известной небу стороны.

Константин Кокорин «Вишнёвый свет». Акварель, бумага, 20 х 30, 2015.

Светлана Курочкина «Весна». Акварель, бумага, 14 х 24, 2016

«И вновь сошлись лучи и тени…»

И вновь сошлись лучи и тени
На рыхлом мартовском снегу.
Я в жизни ярче их цветений
Припомнить что ещё смогу?

Был снег мертвецки-синеватый,

В венозной сеточке теней,
Но тлела жизнь под грязной ватой
Тем безнадёжней, чем больней.

И луч под корку, как подкожно,

Входил, не ведая о том,
Что умирать весною сложно,
Но не сложней, чем жить потом.

«И вновь метель в своей горячке белой…»

И вновь метель в своей горячке белой
Понаворотит застругов. И мне
Грустить всю ночь… А утром – снег в цене,
Звучат капели всей своей капеллой!

И что там у природы на весах —

Твоя улыбка иль моя усталость?
Приснишься утром – о, какая жалость!
Апрельский снег не тает в волосах.

«А жизнь… её не зарифмуешь…»

А жизнь… её не зарифмуешь,
Она созвучна только смерти.
Задержишься – и затоскуешь,
Как старое письмо в конверте
От выбывшего адресата,
Как лист, не облетевший с осени:
Захочет с новыми – куда там!
Такой нелепый в майской просини…

«Снег не таял в буграх низин…»

Снег не таял в буграх низин,
Луч дремал на коре ольховой.
Между вывернутых лесин
Застоялся не вешний холод.

Прошлогодней травы клочки

Кромкой поля тянулись к свету.
Стебли были как жизнь узки,
Поле было широко ветру.

Двух несхожих миров верста.

Я набрёл на её извивы,
Как на фразу, что жизнь – пуста…
И согласно кивали ивы.