Как влюбиться в герцога за 10 дней

Сесилия хлопнула дверью, прервав слова, которые никто из них в течение десяти лет ни разу не произносил. Она обняла подругу. Прижала ее к груди и зашептала ей прямо в ухо.

– Любая из нас сделала бы то же самое. Ты не можешь запретить нам помочь тебе.

Франческа положила руку на плечо подруги.

– Не забывай, у каждой из нас есть тайны. Мы все преодолеем только вместе.

Глубоко тронутая, Александра кивнула, хотя все ее существо протестовало против такого решения.

Сесилия обернулась к Франческе:

– Если мы найдем свидетельства, порочащие Редмейна, ты все равно можешь выйти замуж за герцога.

– С какой стати? – удивилась Франческа. – Уж лучше я останусь старой девой.

– Потому что… если аппетит шантажиста Александры разыграется или по какой-то причине деньги не попадут к нему вовремя, защита Ужаса Торклифа может спасти всех нас от виселицы.

Пирс стоял на балконе, окружавшем бальный зал, и смотрел на вальсирующих гостей.

В черных железных подсвечниках, отлитых кузнецом несколько столетий назад, мерцали свечи. Танцующие тени, периодически наплывающие на украшенные драгоценными камнями маски, придавали гостям жутковатый вид. Бриллианты и другие драгоценные камни, которых здесь было в изобилии, ловили и преломляли лучи света, ослепительно сияя с каждых шеи и запястья. Пирс отвел глаза. Ну чем не небесные созвездия во всем своем блестящем великолепии!

Пирс ненавидел этих людей. И ни одному из них не было дела до него. Просто он родился могущественным человеком, и когда он позвал их, они пришли.

Ему потребовалась вся его немалая сила воли, чтобы выглядеть невозмутимым.

Как же ему не хватало открытых африканских просторов или влажных лесов Амазонки! В местах, где растения и насекомые могут быть не менее смертоносными, чем змеи и хищники, но с ними всеми он был хорошо знаком. Легко узнавал врагов и четко понимал границы своей силы.

Здесь же Пирс оказался на неизведанной земле, для него даже более непредсказуемой и коварной, чем в Америке или Африке.

Ведь эти звери были совсем не простыми, а здешние охотничьи угодья – незнакомыми. Он, по сути, ничего не сделал – только пришел в мир с правильной родословной, и все, кто занимал место ниже него, или полюбили его, или возненавидели.

Все это казалось бессмысленным. Эти создания, облаченные в изысканные одежды, говорили на человеческом языке. Если львы, нападая, рычали, эти существа – мурлыкали, но, убедившись, что ты ослабил бдительность, наносили тебе удар в самое больное место.

Пирс нашел в царстве зверей то, что искал, сам того не осознавая, – честность и простоту, которые он никогда не встречал в людях. Человеческие создания за годы эволюции стали слишком сложными. Они погрязли в фальши цивилизации.

Пирс заметил в стороне вихрь черной тафты и муслина и не сдержал раздраженного возгласа.

Роуз Брайтуэлл. Черноволосая красотка с черным сердцем и повадками змеи. Он долго был ее рабом. Достаточно долго, чтобы забыть: она больше не Роуз Брайтуэлл.

Теперь она утверждала, что ее фамилия Атертон. И только к этому она всю жизнь и стремилась. Только к его имени. Его титулу. И ни к чему больше.

Будь он проклят, если она когда-нибудь станет герцогиней!

– Ты ее любил? – Тембр этого голоса был глубоким и богатым, как шотландское виски, которое его обладатель без устали поглощал.

Пирс напрягся. Только один человек был способен подойти к нему незаметно. И не важно, как долго и тщательно Пирс оттачивал свой инстинкт охотника. Ему так и не удалось превзойти своего единоутробного брата, сэра Кассиуса Рамзи, в искусстве передвигаться бесшумно.

Даже когда они стояли рядом, как сейчас, никто не мог предположить, что они – одна семья. Рамзи был полной противоположностью Пирса. Из его безупречной прически никогда не выбивался ни единый волосок, лицо, независимо от времени суток, всегда было чисто выбрито.

– Ваша милость, – буркнул Пирс.

– Ваша светлость. – Они всегда приветствовали друг друга официально, не как друзья, но и не как враги.

У братьев были сложные отношения.

– Ты любил Роуз? – снова спросил Рамзи, остановившись рядом с братом и глядя на разноцветный хаос внизу.

– Наверное, – задумчиво проговорил Пирс. – Иначе почему я ее так ненавижу сейчас?

Рамзи хмыкнул и сделал глоток из бокала, который в его гигантских ручищах казался кукольным.

Наличие бокала в руке было единственным признаком того, что Рамзи явился на бал, а не на суд или к виселице. Даже его маска была устрашающей – ничем не украшенная черная шелковая лента с узкими прорезями для глаз, завязанная сзади, как у бандита с большой дороги. Образец сдержанности – таким был судья Высокого суда, будущий лорд-канцлер сэр Кассиус Рамзи.

– Я думал, все это для нее, – сказал Рамзи, намеренно не глядя на Роуз Брайтуэлл.

– Что все? – Пирс пожалел, что маска скрыла его хмурую гримасу.

Брат кивком указал на бальный зал.

– Вся эта помпезность, драматичность и таинственность. Раскрытие имени будущей герцогини и так далее. Все это не похоже на тебя.

Проницательный сукин сын.