Как выиграть любой спор. Дома, на работе, в суде – где угодно

— Ладно, проехали, — сказал он.

Когда мы сталкиваемся с предвзятостью, логика и справедливость бессильны. Тем не менее иногда нам приходится оспаривать чье-то предубеждение, даже если мы и знаем, что это вряд ли получится. Если кто-то утверждает, что все ирландцы — неряхи и пьяницы, или что латиноамериканцы от природы ленивы, или что женщины, в силу своей эмоциональной натуры, хуже справляются с руководящими должностями, чем мужчины, мы с пылом и жаром бросаемся опровергать это предубеждение — независимо от того, удастся нам это или нет. Но предвзятость Другого — пятно на скатерти его характера — одними аргументами не выведешь. Зачастую пятно предвзятости вообще невозможно вывести.

Случай из личного опыта. Несколько лет назад мой близкий друг, его прекрасная жена и восемнадцатилетний сын, выдающийся спортсмен, взлетели на воздух в собственном доме, пока мирно спали. Ответственным за взрыв был закоренелый преступник, торговец наркотиками, который нанял для этой грязной работы местного головореза. Позже, когда меня назначили прокурором по этому делу, убийца приказал уничтожить нашего главного свидетеля — незадолго до того, как этот свидетель должен был дать показания суду присяжных.

Я всегда был ярым противником смертной казни. По моему глубокому убеждению, мы не сможем остановить убийства на улицах, пока наше государство не перестанет лишать жизни людей в своей стране и по всему миру. Убийство есть убийство, и убийство, совершенное государством, конгломератом индивидов — нас, — не более правомерно, чем убийство, совершенное закоренелым преступником.

Но когда мне пришлось обосновывать свою позицию по делу убийцы, лишившего жизни четырех знакомых мне людей, я, как государственный обвинитель по особо важным преступлениям, настаивал на высшей мере наказания. Убийца был признан виновным и через двенадцать лет рассмотрения апелляционных жалоб казнен. Я хорошо помню боль тех лет, когда мои моральные убеждения столкнулись лоб в лоб с законом.

Легко оставаться возвышенным и нейтральным, отстраненным и беспристрастным, выносить суждения, читать проповеди и высказываться на абстрактные темы. Легко оспаривать чьи-то моральные убеждения и ратовать за сохранение многовековых лесов, когда это не касается вашей работы и семьи. Легко утверждать, что жизнь пятнистой совы представляет большую ценность, чем жизнь человека, если речь идет не о вашей жизни или жизни вашего ребенка. И легко осуждать смертную казнь, пока не убьют кого-либо из ваших родных или друзей. Только святые могут отбросить в сторону личный интерес, и даже они делают это ради себя — ради своей огромной, настоятельной личной потребности вершить в этом мире правосудие и добиваться справедливости.

Как распознать социальные предрассудки и как с ними быть. Как члены любой социальной системы, мы сталкиваемся с ее предрассудками, какими бы они ни были. Мы выступаем за свободное предпринимательство и против регулируемой экономики. Мы отстаиваем демократию и не приемлем идеалы тоталитаризма. Мы с почтением относимся к христианам и с подозрением — к мусульманам. Мы принимаем наши предрассудки как общественные нормы. Наши социальные установки в основном известны, предсказуемы и управляемы.

Силы, которые диктуют, что политкорректно, а что — нет, могут быть как созидательными, так и разрушительными для общества, которое борется за справедливость. «Политкорректное» мышление нацистской Германии привело к самым чудовищным преступлениям в истории человечества. Однако, если бы не насильственное насаждение политически корректного мышления, мы бы недалеко продвинулись в борьбе с расизмом и сексизмом. Мы бы все еще брели по грязи и болоту прежних позорных времен. Я хочу сказать, что социальные установки, такие как личные предубеждения, могут быть как позитивными, так и негативными.

Дело Маркос и общественное мнение. Я уже упоминал о деле, в котором я защищал Имельду Маркос в федеральном суде Нью-Йорка. Это дело стало классическим примером того, как предубеждения формируют традиционные взгляды и представления целой нации. После свержения Фердинанда Маркоса режимом Акино, Маркоса и его жену обвинили во всех известных ФБР финансовых преступлениях. К тому времени, как дело дошло до суда, миссис Маркос, друг и благодетель наших бывших президентов и их жен, вдруг стала в общественном сознании алчной, корыстолюбивой преступницей, которую следовало повесить за ноги на Таймс-сквер.

Общественное мнение требовало, чтобы миссис Маркос признали виновной и отправили в какое-нибудь ужасное место, где она не сможет носить ни одну из трех тысяч пар обуви на своих гнусных ногах. Рудольф Джулиани, мэр Нью-Йорка, а позже федеральный прокурор, заверил общественность, причем в письменной форме, что эта женщина непременно понесет наказание. При этом те, кто вершил над ней суд, в большинстве своем вообще ее не знали.