Как выйти замуж за вампира-миллионера

— О, пожалуйста. Я говорю о настоящей страсти. О жаркой, огненной, лихорадочной. Поверь мне, если по какой-то причине ад замерзнет, и я решу подарить тебе страстный поцелуй… — она прислонилась к двери и сложила руки на груди, — поверь мне, ты почувствуешь разницу.

— Как ученый, я не принимаю ничего на веру, — Он придвинулся поближе. — Мне нужны доказательства.

— Ты не получишь их от меня.

Он остановился перед нею.

— Может, ты просто не можешь их предоставить.

— Ха! Может, ты не сможешь их принять.

Он уперся ладонью в дверь рядом с ее головой.

— Это вызов? сомнительное состояние твоего здоровья, я не уверена, что твое сердце может вынести это.

— Это интерес. Учитывая сомнительное состояние твоего здоровья, я не уверена, что твое сердце сможет вынести это.

— Я пережил последний поцелуй.

— Это не было поцелуем! В настоящем страстном поцелуе должен участвовать рот.

— Ты уверена? Это определение кажется немного узким. — Он положил ладонь по другую стороны от ее головы, поймав ее между своими руками. Медленно, он разглядывал ее. — Могу придумать и другие места, которые мне хочется целовать со всей страстью.

Ее лицо стало розовым.

— Ладно, сейчас мне надо идти. Я беспокоилась из-за того, что ты мертвый и все такое, но ты вроде…

— Поднялся, — Он наклонился к ней. — Конечно, я поднялся.

Она повернулась, нащупывая дверную ручку.

— Оставляю тебя заканчивать одеваться.

— Мне жаль, Шэнна. Я не хотел пугать или навредить.

Она смотрела на него. Ее глаза блестели от непролитых слез.

— О, Ромэн, какой же ты глупый. Я думала, что потеряла тебя.

Глупый? За все его 540 лет его никогда не так называли.

— Я всегда буду здесь.

Она кинулась ему в объятия, обвив руками его шею. Удивленный неожиданным нападением Ромэн шагнул назад. Комната закружилась на несколько секунд. Он встал поудобнее, чтобы не завалиться назад. Может, это голод вызвал это головокружение. Может, из-за шока от близости. В конце концов, он был монстром. Когда в последний раз кто-то хотел обнять его?

Он закрыл глаза и вдохнул аромат ее шампуня, ее мыла, ее артерии, наполненной кровью. Жажда билась в нем. Он поцеловал ее лоб, потом его губы скользнули к бровям. Кровь пульсировала в ее висках, притягивая его. Он поцеловал ее, вдыхая насыщенный запах. Она подняла лицо, чтобы посмотреть на него, но он, опасаясь, что его глаза горят, прижался к ее шее. Он покусывал ее ушко, затем зажал зубами мочку уха.

Она застонала, ее руки скользнули в его волосы.

— Я боялась, что никогда не поцелую тебя.

— Я жаждал этого с нашей первой встречи.

Он провел губами вдоль ее подбородка, подбираясь ко рту.

Их губы встретились на мгновение, затем снова разъединились. Он почувствовал ее теплое дыхание на своем лице. Ее глаза были закрыты. Хорошо. Он может не волноваться о своих глазах.

Он поднял руки и взял в ладони ее лицо. Она выглядела такой невинной и доверчивой. Кровь господня, она понятия не имела, на что он был способен. Он просто надеялся, что в состоянии сопротивляться. Он нежно поцеловал ее. Она обхватила его голову, теснее прижимая его к себе. Он захватил своими губами ее нижнюю губу и провел по ней кончиком языка. Ее тело задрожало. Ее рот приоткрылся, умоляя.

Он вторгся. Исследуя. Она подчинялась каждому движению, поглаживая языком его язык. Она была такой живой, такой горячей, что все его чувства обострились. Он видел, как она цепляется за него, все более возбуждаясь. Он мог слышать, как бежит ее кровь. Мог чувствовать, как напряжены ее нервы, как бьется ее сердце. Аромат ее возбуждения.

Оставалась только вкусить это.

Он обхватил ее руками. Одну руку прижал к ее спине, притянув к своей груди. Она отрывисто дышала, ее груди соприкасались с его кожей. Его другая рука спустилась ниже, обхватив ее бедро. Кровь господня, она была раем. Упругой и округлой. И она не преувеличивала, говоря о своей способности показать страсть.

Она прижалась к его эрекции. Боже праведный, она потерлась об него. Выгибаясь. Упиваясь восторгом жизни и ее первостепенного инстинкта продолжения рода.

Как печально. Его основным инстинктом было уничтожать жизнь.

Он двинулся к ее шее. Левый клык выдвинулся. Правый тоже было начал, но уперся в шину. О! Он отодвинулся, сжимая губы вместе. Это чертовски больно, но, по крайней мере, боль привела его в чувство.

Он не мог укусить Шэнну. Боже, он поклялся никогда не кусать смертных. Он выпустил ее и отстранился.

— Что случилось? —

Казалось, она затаила дыхание.

Он прижал руку ко рту. Он не мог даже ответить ей, когда его клык вытянут

— О, черт возьми. Это шина? Или твой зуб? Мы потревожили его? — Она кинулась к нему. Позволь мне взглянуть.

Он тряхнул головой. Его глаза увлажнились от напряженной попытки втянуть клыки, пока он так голоден.

— Похоже, тебе больно. — Она коснулась его плеча. — Пожалуйста, позволь мне взглянуть.

— M-м.

Он опять потряс головой, отступая еще на шаг. Проклятье, это смущает. Но он, вероятно, заслужил это, поскольку был так близок к тому, чтобы укусить ее.

— Я не должна была целовать тебя, пока у тебя во рту шина. — Она нахмурилась. — Господи, вовсе не следовало целовать тебя.