Как жили и во что верили первые христиане

Казалось бы, перед нами совсем небольшой по объему литературный памятник, изобилующий историческими маркерами, позволяющими его довольно четко идентифицировать. Однако вместо ясной и доказательной исторической атрибуции, с самого начала исследований Учения в 1883-1887 годах и до наших дней мы видим почти неизменный разброс мнений о времени и месте его происхождении, характере и значении для церковной истории. Этому феноменальному отсутствию ученого консенсуса будет посвящен третий раздел настоящего Введения.

Пока же обратим внимание вот еще на что. Как мы увидим ниже, Учение содержит в себе столь недостающие для ведущегося уже более двух веков поиска исторического Иисуса критерии аутентичности того, чему учил Иисус, равно как и Его мессианских устремлений. Когда памятник был открыт и появились его первые публикации и исследования, указанный поиск выходил на новый уровень, а историко-критическая наука о Новом Завете обретала многие из своих черт, которые закрепились в ней с тех пор.

Совершенно очевидно, что с этой стороны Учение должно было привлечь внимание ученых, и прежде всего либеральных немецких протестантских теологов. Но этого, как ни странно, не произошло. Не стану предпринимать обзор «главных» работ, посвященных Иисусу, Его делу и учению за последние 130 с лишним лет. Скажу только, что Рудольф Бультман (1884-1976), считающийся одним из самых крупных исследователей Нового Завета в XX веке, и особенно синоптических евангелий¹⁰, практически никогда не обращается к нашему памятнику как к источнику, содержащему слова Иисуса. Хотя используемый им, впрочем, не всегда удачно, метод истории форм (Formgeschichte") находит в Учении твердое основание, позволяющее выстроить всё здание науки как о синоптической традиции, так и о других новозаветных произведениях (корпус Павла, корпус Иоанна, Соборные послания). И прежде всего увидеть место в жизни (Sitz im Leberi) слов и дел Иисуса в начальной общине Его учеников. На их фоне становится очевидным появление в канонических евангелиях дальнейших приращений к начальному Преданию, вызванных историческими обстоятельствами бурного I в н. э. как в иудео-, так и в языкохристианской среде.

II. Что узнают студенты-богословы и историки религии об Учении в своих учебных пособиях

Последующий обзор было бы целесообразно начать с ответа на следующий вопрос: а что узнают начинающие специалисты — христианские богословы и/или историки христианства как мировой религии об Учении в своих базовых учебных пособиях?

1. «Историческое введение

в раннехристианские писания» Барта Эрмана

Среди англоязычных студентов, обучающихся либо в либерально-протестантских богословских школах, либо на отделениях религиозных изучений светских университетов Нового Света, большой популярностью пользуется издаваемое Оксфордским университетом пособие «Новый Завет. Историческое введение в ранние христианские писания», принадлежащее перу Барта Эрмана (р. 1955), выпускника знаменитой Принстонской богословской семинарии¹ и ученика выдающегося ученого-но-возаветника Брюса Мецгера (1914-2007), а ныне профессора религиозных изучений в Университете Северной Каролины. Его привлечение к написанию данной книги было вызвано не только тем, что он снискал себе известность как специалист по Новому Завету, включая его текстуальную критику, но и тем, что он выступил издателем авторитетных томов «апостольские отцы» в «Классической библиотеке Лёба», издаваемой Гарвардским университетом (т. 24, 25, 2003). В первом из них он снабдил своими введениями и переводами Первое и Второе послания Климента, послания Игнатия, Послание и «Мученичество» Поликарпа, а также Дидахе. Кроме того, он предварил том общим введением. Многое из того, что в этом томе он написал о Дидахе², он затем привел в оксфордском пособии по ранним христианским писаниям. Барт рассматривает Учение в специальной главе (28-й) в ряду христианских дидактико-дисциплинарных произведений последних двух десятилетий I — первого десятилетия II века³, как ему представляется, близких по своему содержанию. Таким образом, Учение (Дидахе) помещается у него в контекст канонических посланий Иакова, Иуды и 2 Петр, а также относимых к писаниям мужей (отцов) апостольских⁴ посланий Поликарпа и Первого послания Климента Римского⁵. Сразу отметим, что на нелепость такой «систематизации» укажет хотя бы сравнение высочайшего эсхатологического напряжения, свойственного именно первому христианскому поколению, представленному в Учении (4.4; 4.8с; 10.6 и особенно в его 16-й главе) с тем разочарованием в задержке парусин⁶, которое стало обнаруживаться уже в третьем христианском поколении согласно 2 Петр 3:3-4.