Как жить и властвовать

А вот каким представлялся идеальный судья – «одна из ножек трона», по аль-Мансуру. Им должен быть такой человек, который хорошо справляется со своими делами, кого не сделают раздражительным и сварливым люди, затевающие тяжбы по самым разным, порой пустяковым поводам, кто не упорствует в заблуждении и легко возвращается к истине, признавая собственную ошибку, кто не жаден и не склонен к сребролюбию, чтобы не стать жертвой взятки, кто, уразумев часть, не останавливается на этом и прилагает усилия к тому, чтобы понять целое, кто не опасается непонятного, кто более других стремится обосновать свою позицию доказательствами, кто терпеливо распутывает сложные дела, кто непреклонен, когда суть дела ясна и определился соответствующий приговор, кто не поддаётся ни на хвалу, ни на хулу, кто сторонится соблазнов [265].

Личный секретарь должен обладать умом, догадливостью, хорошим почерком, выразительностью слога, знанием правил литературного языка, умением обратиться соответствующим образом к разным адресатам – другим властелинам и их секретарям, наконец, он должен «уметь изобразить истину в форме лжи и наоборот» [266].

Персидскому царю Ардаширу приписываются слова об идеальном сотрапезнике (им может быть и тот, кто занимается конкретной управленческой функцией). «Сотрапезник более чем кто-либо другой среди тех, кто приближён к царям и с ними общается, должен обладать благими нравами и добродетельными привычками, знать занимательные рассказы, необычные истории. Он должен сочетать в себе благородство царей и скромность рабов, воздержанность аскетов и бесстыдство пропойц, солидность стариков и шутливость юнцов; и каждую из этих черт он должен выказать в подходящий момент. Он должен также быть проницательным настолько, чтобы понимать тайные мысли властелина, чьим сотрапезником он является, основываясь при этом на знании им характера властелина, выражений его лица и жестов, – на том, что помогает понять, чего тот жаждет. Не быть ему сотрапезником, если ему не присущи красота и доблесть. Его красота – чистота платья, приятный запах, красноречие, а доблесть – в скромности при устремлении к прекрасному, в достоинстве в собрании при живости лица, но без кривляний». Особо отмечается, что человек становится сотрапезником царя не для того, чтобы наслаждаться. Это – тоже труд [267].

Что касается упомянутого в названии данного параграфа «курьера», то на самом деле речь идёт о посланнике – фигуре достаточно значимой и во многом определявшей судьбы государства. Псевдо-Аристотель отмечал, что «посланник свидетельствует о разуме того, кто его послал. Он – глаз пославшего там, куда его взор не достигает, его ухо там, где он ничего не может услышать, его язык там, где он отсутствует» [268]. Встречающаяся рекомендация не использовать в качестве посланника визиря говорит о том, что в принципе такое было возможно и, вероятно, практиковалось. И это – дополнительное свидетельство значимости данной государственной функции [269]. Всё о том же – о важности роли, которую был призван исполнять посланник, свидетельствует и одно высказывание персидского царя. Если верить автору «Книги короны», Ардашир I как-то раз воскликнул: «Сколько крови неправедно пролито посланниками! Сколько армий погублено, отрядов порублено, дев поругано, богатств разграблено, договоров разорвано! И всё – из-за предательства и лживости посланников» [270].

Как в жизни обстояло дело с посланниками, мы можем вообразить, познакомившись со следующим рассказом.

О неверном посланнике Александра Македонского к царю Дарию