Как живые. Образы «Площади революции» знакомые и забытые

Все было так неожиданно, что бандиты заметались. Главарь, как самый опытный, тотчас юркнул в кусты, но в ту же минуту взвыл: Ингус сбил его с ног и прокусил руку… Небо и земля вдруг засверкали лунным светом: тучи разошлись и месяц взглянул на долину. Карацупа, промокший до нитки, сверкал лунным серебром и казался каким-то фантастическим существом. Он вышел к банде с поднятым маузером. И по его приказу на землю полетели кинжалы, банки с опиумом и ядом»[8].

Рябчиков не раз приводил в своих книгах эту историю, причем в последних изданиях пойманная Карацупой банда выросла до десяти человек.

Тем не менее, надо отдать ему должное, Рябчикову пришлось нелегко, ведь он на протяжении нескольких недель изучал своего героя «методом включенного наблюдения» – надел форму, получил оружие и ходил с ним в ночные наряды.

Шпион Березкин

Вообще-то Рябчиков довольно-таки скуп на подробности. Скажем, то и дело ссылается на коварные планы врагов избавиться от Карацупы: «В следопыта стреляли, на него набрасывали лассо, соблазняли драгоценностями и женщинами. Бандиты переходили границу только для того, чтобы, выследив, когда появится вблизи реки Карацупа, броситься на него и убить. Но все ухищрения и коварные замыслы рушились». С этого места хотелось бы поподробнее, но нет подробностей.

«За трехлетнюю службу при помощи собаки т. Карацупа задержал 37 шпионов, 42 контрабандиста, 52 других нарушителей границы. В боевой и политической обстановке Карацупа имеет только отличные показатели», – из наградного листа.

«Кто же они были, засланные Японией шпионы, успешно или не очень успешно действовавшие у нас в стране? Были это прежде всего русские». 40 лет спустя Карацупа в своих «Записках следопыта» констатировал этот «печальный факт» и рассказал об одном из задержанных им 37 шпионов. «Одним из самых способных и активных агентов японской разведки был некто Березкин – сын кулака, вместе с отцом сбежавший за границу. Человек, лишившийся отечества, потерял в конце концов и имя: „Сергей Березкин“ была его кличка. Он был крайне жесток к своим бывшим согражданам: если нужно было устранить свидетеля, он не останавливался ни перед чем».

Рассказы пограничника изложены, понятно, не им самим, за Карацупу всегда писали другие. Владимир Канторович в опубликованных в майском номере «Нового мира» за 1937 год «Рассказах проводника Карацупы» упоминает еще одного шпиона – «белогвардейского сынка и диверсанта. Довелось бы ему в Союзе расти, не вырос бы уродом. Отец бежал к японцам, служил у японцев в контрразведке. Мать, к труду непривычная, пошла по рукам. Сынок угодил в приют на казенное попечение. Так и вырос волчонком. В Маньчжурии комсомол под запретом. В школах хозяйничают белогвардейские сынки. Деньги, приказы, все получают от японцев».

В Маньчжурии, понятно, никакого комсомола не было. В Харбине было несколько частных гимназий, не считая казенной школы для детей неимущих эмигрантов. И в целом Харбин, состоявший в основном из русской колонии, был островком дореволюционного быта. Часть русских оставалась там с дореволюционных времен (в городе с конца XIX века располагалось управление принадлежавшей России Китайско-Восточной железной дороги), часть – с Гражданской войны, из числа беглецов от советской власти.

В 1935 году СССР продал КВЖД Японии и предложил всем желающим возвратиться на родину. Предложением воспользовались десятки тысяч человек, в основном, бывших железнодорожных служащих с семьями – с тем, чтобы в большинстве своем в 1937 году отправиться в ГУЛАГ в качестве японских агентов.

Настоящие шпионы, конечно, тоже были, не могли не быть. На Токийском процессе над японскими военными преступниками (1946–1948 годы) были обнародованы документы с агентурными данными японской разведки о тропах, идущих от границы к Гродеково.

Иннокентий Кобылкин и Евлампий Переладов в Гражданскую войну вместе с армией генерала Каппеля бежали в Китай, откуда были нелегально переброшены на советскую территорию японской военной миссией в Харбине. Их судили в августе 1935 года в Иркутске. Во время процесса для всеобщего обозрения на специальных стендах были выставлены вещественные доказательства – пистолеты, гранаты, взрывные устройства, яды, антисоветские листовки, фальшивые паспорта, советские деньги и иностранная валюта, изъятые у подсудимых при задержании. Правда, в их деле была одна особенность – шпионами-то были настоящими, а вот контрреволюционная организация, для связи с которой они перешли границу по подложным паспортам – выдуманной. ОГПУ создала ее по примеру проведенной в 1920-е годы операции «Трест» для завлечения и поимки врагов Советской власти. Приговорили обоих, понятно, к расстрелу.

Вообще-то в шпионаже подозревали любого «нарушителя границы», а с учетом особенностей ведения в те годы следствия, говорить о доказанности вины осужденных за шпионаж не приходилось.