Как живые. Образы «Площади революции» знакомые и забытые

Зара, в свою очередь, написал знакомой женщине-продюсеру – что сделать, чтобы Цесарская смогла сниматься в американских фильмах? Та обратилась к руководителю студии, и услышала очевидное – без английского в Голливуде делать нечего. Пусть даже с акцентом. Правда, с сильным акцентом говорила снявшаяся в двадцати американских фильмах актриса Ольга Бакланова, впрочем, критики находили его очаровательным. В 1926 году она решила не возвращаться из гастрольной поездки в США, где позже снялась в двадцати фильмах.

Другим русским звездам не так везло. Знаменитый Иван Мозжухин снялся всего в одном фильме, хотя и всячески пытался подстроиться под голливудские стереотипы, сделал даже пластическую операцию, ему уменьшили его знаменитый длинный нос. Сам Михаил Чехов из-за своего акцента сталкивался в Голливуде с трудностями. «Мы все по себе знаем, как смешно и странно звучит иностранный акцент в русском языке, когда мы изредка слышим его в иностранном фильме, – говорил он. – Кино обладает способностью утрировать звук, и акцент героя в фильме заметнее, чем акцент нашего собеседника в жизни». Кинематографистам Голливуда все европейские акценты казались одинаковыми, поэтому актерам-европейцам, привыкшим у себя на родине к разнообразным амплуа, приходилось переходить на роль человека какой-либо, не обязательно своей, но чужой национальности.

«Соцгород»

Приглашение зарубежных архитекторов и инженеров стало на рубеже 1930-х годов официальной линией советского правительства. Правда, те приезжали создавать новую архитектуру, воплощать свои мечты о будущем, а от них ждали другого – проектировать города как «средство прикрепления рабочих к производству».

«Соцгород» – этот термин изобрели в 1920-е годы для обозначения жилых массивов вблизи крупных заводов. В начале индустриализации горячо обсуждалось, как эти новые города будут выглядеть. В эти дискуссии были вовлечены работавшие в СССР немецкие архитекторы.

Почему именно немецкие? В 1920-е годы советские делегации не раз ездили в Германию для изучения планирования городов. Их особенно заинтересовал опыт Франкфурта-на-Майне, главный архитектор которого – Эрнст Май – одним из первых в Западной Европе воплотил на практике принципы рационализма в масштабах массового строительства. Он проектировал доступные по цене поселения на городских окраинах, отвечающие высоким стандартам, с зелеными насаждениями вокруг. В мае 1930 года Эрнст Май вместе с группой единомышленников (всего 17 сотрудников с их семьями) отправился в СССР.

Бригада Мая спроектировала жилые кварталы почти в двадцати советских городах. В их числе был Магнитогорск. На фотографиях, которые сделал Эрнст Май в 1930 году на месте будущего города в заснеженной холодной степи – палатки, юрты и землянки, где жили горняки и строители. Немцы добирались туда четыре дня. Когда локомотив ломался, – вспоминал Эрнст Май, – им приходилось ждать в неотапливаемом вагоне по полдня, пока не придет другой. Первые наброски будущего города они рисовали самоварным угольком на куске фанеры – вместо чертежной доски, превратив купе в архитектурное бюро.

В Москве (во время пребывания там Зары Виткина) члены «бригады Мая» жили в Большом Каретном переулке по две семьи в одной квартире, что было немцам непривычно. Эрнст Май, единственный из бригады, занимал с семьей отдельную квартиру. У них был высокий стимул. Конструктивизм, как левое направление в архитектуре, ассоциировался с левой государственной политикой. Это подогревало симпатии к советскому строю. «Пока существует частная собственность, и политика предпочитает частные интересы общественным, все разговоры о плановом строительстве городов останутся без продолжения, – писал Эрнст Май в статье „Социалистический город Магнитогорск“ (1931). – Совершенно по-другому относятся к этим вещам в Советском Союзе. Впервые в истории у нас есть возможность систематического градостроения».

Немецкие архитекторы противостояли радикальным коммунистическим взглядам о полном обобществлении жизни. Их проекты отличались от градостроения, о котором мечтали на заре советского социализма – речь уже не шла о домах-коммунах. Май предложил строить в Магнитогорске многоквартирные дома для семей рабочих в простом и функциональном стиле баухаус, с фасадами, окрашенными в теплые тона. И расположить дома перпендикулярно улице, а не вдоль – уже в 1920-е годы было ясно, что надо оградить людей от шума от автомобилей и запаха бензина.

В жилых кварталах должны были располагаться столовые, клубы, библиотеки, школы и детские сады, школы, которые проектировала Маргарете Шютте-Лихоцки из Вены, создательница «Франкфуртской (первой встроенной) кухни», единственная женщина в коллективе немецких архитекторов. Правда, она была сильно разочарована, приехав в Магнитогорск для того, чтобы увидеть построенные по ее проекту детские учреждения. Отклонения от проекта были огромные. Стены возводили киргизские девушки, которые еще недавно жили в степи, а ими руководил прораб, тоже не понимавший по-русски.