«Какаду»

Коко, отнюдь не обескураженный этим, принимает из рук Лилиан трость, берет ее одним концом в рот, ждет, пока все угомонятся, после чего дает знак Посвисту, и тот исполняет вальс «На прекрасном голубом Дунае».

Коко становится напротив Лилиан.

— Але-оп! — восклицает женщина и ударяет мячом об пол.

Мяч подскакивает. Коко пытается поймать его и удержать на трости. Но это у него не получается. Лилиан повторяет попытку. Опять неудача. Посвист играет на гармонике, Лилиан бросает мяч, а Коко безумствует, не в состоянии поймать его ни разу. Он опускается на одно колено, на оба колена, бросается на мяч, словно решил пробить его насквозь тростью, а временами, когда ему удается на мгновение коснуться его, он носится словно оглашенный, стараясь удержать, но мяч падает на пол под усиливающийся с каждой неудачной попыткой хохот зрителей.

Из зала слышатся возгласы:

— Вот те и балансирование! Сильней тряси задом!

— За жабры его бери!

— Маэстро, хватай его, заразу!..

Коко, обливаясь потом, гоняется за мячом, а весь зал скандирует вместе с Лилиан:

— Але-оп!.. Але-оп!.. Але-оп!..

Посвист наконец перестает играть. Под хохот собравшихся он приближается к Коко и вытаскивает у него изо рта трость.

— Что это ты, вонючка эдакая, о себе воображаешь?! — злобно кричит он. — За кретинов нас принимаешь?

Коко поднимает с пола мяч. Смотрит испуганно на Посвиста.

— Все это от нервов… — лепечет он. — А из мяча душа ушла… Я вам покажу что-нибудь другое…

— Марш отсюда, дерьмо! — рявкает Посвист. — Ну-ка, живо, а то я заодно из тебя душу выпущу!..

Он дает Коко пинка в зад, раз, другой, а вся братия чуть не падает на пол со смеху. Коко, подгоняемый пинками, забивается в угол зала, где сидит уже изрядно подвыпивший монах.

— Лилиан! — орет Крук. — Пусть Лилиан теперь выступит…

— Пусть потанцует!.. — подхватывают остальные.

— Лилиан!.. Лилиан!..

Посвист обращается к Лилиан.

— Что ты умеешь? — спрашивает он. — Говори, только без дураков!

— Танцы польские, русские и американские, — выпаливает Лилиан одним духом.

Посвист удовлетворенно кивает головой.

— Что тебе сыграть? — спрашивает он.

— Полечку… Может, для начала что-нибудь польское…

Посвист играет польку, а Лилиан исполняет танцевальное соло. Эта немолодая уже женщина, некрасивая, с птичьим, густо накрашенным лицом, выглядит в танце трагикомически. Она кружит вдоль столиков, держа руки на бедрах, в такт мелодии, исполняемой Посвистом, притопывает, хлопает в ладоши, неуклюже выполняет какие-то пируэты, а зал сотрясают взрывы хохота.

Рен стоит, опершись о косяк двери, ведущей в буфет, уставившись глазами в потолок, а по его неподвижному лицу сползают слезинки.

Полька кончается, но Лилиан с ходу танцует еще несколько тактов.

Посвист ударяет раз-другой по ладони гармоникой и заявляет с деланной серьезностью:

— Танец был первоклассный!.. Ну а сейчас что-нибудь американское…

— Может быть, чарльстон?..

— А как это играть? — спрашивает Посвист.

— В ритме фокстрота…

Посвист играет, а Лилиан, к удивлению и одновременно к радости зрителей, подпрыгивает совершенно так же, как и при польке. Зал надрывается со смеху.

— Довольно! — раздается вдруг громкий возглас Дзика. — Хватит!

Лилиан останавливается на полутакте. Глядит испуганно на Посвиста.

Дзик, наклонившись над грудой денег, хлопает колодой карт о край стола и кричит в слепой ярости.

— Хватит с меня! Слышишь?.. Мошенник! Ты обманывал меня с самого начала!..

Фабиан иронически улыбается.

— Не ерепенься…

— Ты обыграл всех ребят по очереди!..

— Я никого не заставлял играть, — весело отвечает Фабиан. — В покер надо уметь…

— Это был не покер! — прерывает его Дзик. — Обыкновенное воровство!..

Фабиан щурит глаза в злобной усмешке.

— А ты меня поймал за руку?

— Все проиграли! — бушует Дзик. — Чудес не бывает!

Фабиан снова улыбается.

— Плохо ты меня знаешь… — Он хладнокровно сгребает обеими ладонями деньги. — Здесь, в зале, нет такого фрайера, который бы со мной справился…

Грозный тяжело поднимается со стула. В одной руке держа бутылку с водкой, в другой — стакан, он направляется через зал к столику Фабиана.

Взоры присутствующих обращены на него в полной ожидания тишине. Слышен лишь громкий стук его подбитых гвоздями сапог.

— Ты уверен?! — восклицает он. — Ты в самом деле так думаешь?!

Фабиан искоса глядит на Грозного. На его губах играет циничная усмешка.

— Знавал я одного-двух ловкачей… — признает он. — Но такого, чтобы со мной совладал, еще не довелось встречать…

Грозный ставит на стол бутылку.

— Сыграем…

Фабиан с сомнением качает головой.

— Покер — это мужская игра… — замечает он спокойно.

Грозный цепенеет от неожиданности.

— Умереть хочешь?! — спрашивает он сдавленным голосом.

Фабиан испытующе глядит на Грозного. Лицо его посерьезнело.

— Я хотел сказать, что играю только по высшей ставке…

Грозный тяжело дышит. Вытаскивает из кармана наган. Подбрасывает его на ладони.

Фабиан настороженно следит за ним.

— Спрячь игрушку, — говорит он неторопливо. — Меня не испугаешь… На столе сто кусков… Имеешь столько же — можем сыграть… Иначе нечего и браться за карты…