«Какаду»

Они уныло толпятся перед ним с опущенными головами и даже не пытаются оправдываться.

Ксендз сидит на земле, поджав ноги. На коленях у него покоится голова Войтека. Тот мертв. На груди темнеет пятно крови.

Ксендз прячет лицо в ладони и на какую-то минуту застывает. Потом осторожно опускает голову мальчика на землю и, перекрестив его, принимается читать по латыни молитву за упокой души усопшего.

Двое с винтовками снимают в молчании шапки.

Над их головами по-прежнему кружится стая каркающих ворон.

— Кто тут стрелял? — обращается Грозный к приближающимся к нему людям.

Вперед выходит Дзик.

— Не мы…

Они подходят ближе. Посреди вооруженной группы стоит избитый до крови крестьянин. Рубаха у него разорвана, он едва держится на ногах.

Грозный глядит выжидающе на Дзика.

— Кто это такой?

— Партийный, — злорадно поясняет Дзик. — Он тут ерепенился, так мы его чуток обласкали…

Крестьянин поднимает опущенную голову, откидывает со лба волосы и говорит Грозному:

— Ну, пан поручик, перебрали вы меру…

Грозный вглядывается с удивлением в мужика.

— Это вы, Галица?

— Значит, все-таки узнали меня?

— Помилуй бог, вы — и в партии?

Крестьянин молчит. С нескрываемой враждебностью смотрит на Грозного.

— Но вы ведь всегда были против красных, — недоумевает Грозный. — Что случилось, почему вы поменяли взгляды?..

— Ничего я не менял! — заявляет крестьянин со злобой. — Как был против коммуны, так и буду, как бог велел…

— Так зачем вы полезли в партию?

— А вы что здесь делаете, с этими бандитами?

— Это к делу не относится, отвечайте на мой вопрос…

— Я не знал, что вас так задевает за живое и пан Миколайчик[26]…

— При чем здесь Миколайчик? Что вы его-то приплетаете?..

— А за что же тогда меня избили? — кричит крестьянин. — Я ведь из партии Миколайчика.

— Вы в ПСЛ[27]?

— А как же! Не могли людей спросить? Об этом каждый воробей в деревне чирикает…

Грозный резким движением поворачивается к Дзику. Хватает его за лацканы куртки, притягивает к себе и с яростью орет:

— Что ты, дуралей набитый, натворил? Я велел тебе красных искать, а ты тащишь зеленого!..

— Он говорил, что партийный, — лепечет перепуганный Дзик.

— Оно верно! — признается крестьянин. — Говорил. Ну и что?..

— Прочь с моих глаз, дубина! — кричит Грозный на Дзика. Потом поворачивается к крестьянину: — Не держите на нас обиды, Галица. Мы пришли сюда призвать к порядку пэпээровцев. А против вас у нас ничего нет…

— Лучше бы вы оставили нас в покое, — заявляет крестьянин враждебно. — Нам здесь никаких порядков не надо. На кой вы сюда полезли? Кто вас просил? Жили себе люди и без вас, так нет — свалились на нашу голову, только безобразие от вас и вред… А пользы никакой! Говорите, пэпээровцев пришли стрелять? А кому нужна их смерть? Кто вас об этом просил? Насвинячите в деревне — и ищи-свищи вас, а нам тут и дальше вместе жить…

— Ну, Галица, хватит! — прерывает его Грозный. — Не все в деревне так думают…

Люди Грозного неуверенно поглядывают друг на друга исподлобья.

Крук нетерпеливо рыскает по двору Лосося. Заглядывает в чулан, где стоит ручной жернов, потом на конюшню, наконец направляется к овину.

Лосось плетется следом за ним.

— Ну так что будем делать? — спрашивает Крук, играя рукояткой нагана.

— С чем, пан начальник?

— Говори, где тайник?..

— Я же сказал — у меня нет ничего такого…

— Что же он, сквозь землю провалился?

— Откуда мне знать?

— Но вы же его видели, верно?

— Да, видел, — соглашается Лосось. — Но это было на рассвете.

— Мы должны его найти.

— У меня его нет.

Крук входит в овин. Он пуст.

— Я ничего не знаю, — настойчиво повторяет Лосось. — Я в политику не лезу… Может, старый причетник знает? У него спросите. Он сосед Быры. Может, он что знает?..

Люди Чайки шныряют по всему хозяйству, осматривая каждый уголок. Старик, опираясь обеими руками на сучковатую палку, провожает их насупленным взглядом.

— Эх, люди, люди, — тяжко вздыхает он. — Не боитесь вы бога…

— Как это не боимся? — возмущается Чайка. — Кто это сказал? Мы — верующие…

— Так на что вам надобна жизнь этого бедолаги? Что он вам сделал?

— Он нам ничего не сделал. Мы его даже и в глаза не видели.

— Так зачем вам его убивать?

— Дело политическое.

— Разве так годится?

— Заради отечества, старик, — говорит Чайка. — Мы убьем его, чтоб послужить отечеству…

Старик причетник таращит на него глаза.

— Что вы сказали?

— Заради Польши! — поясняет Чайка. — Нам здесь в Польше не надобно красных. Мы убьем его заради Польши…

Выкликая: «Польша! Польша!»,
Шли они, исполнясь пыла,
И однажды это слово
На устах у них застыло.
Но, желая, чтобы пыл их
Все же господом был признан,
Вновь пошли они в дорогу
С криком: «Милая отчизна!»
И господь им объявился
Из куста, в огне сверкая,
И спросил у них одно лишь:
«Пусть отчизна, но какая?»[28]