Какая музыка была!

Не вечно Достоевским бесам
Пророчествовать и пылать.
Хвала и слава мракобесам,
Охотнорядцам исполать.

Всё на свои места поставлю.

Перед законом повинюсь,
Черту оседлости прославлю,
Процентной норме поклонюсь.

В них основанье и основа

Существованья и труда,
Под их защитой Зускин снова
Убит не будет никогда.

1952

Прощание со снегом

Вот и покончено со снегом,
С московским снегом голубым, —
Колес бесчисленных набегом
Он превращен в промозглый дым.

О, сколько разных шин! Не счесть их!

Они, вертясь наперебой,
Ложатся в елочку и в крестик
На снег московский голубой.

От стужи кровь застыла в жилах,

Но вдрызг разъезжены пути —
Погода зимняя не в силах
От истребленья снег спасти.

Москва от края и до края

Голым-гола, голым-гола.
Под шинами перегорая,
Снег истребляется дотла.

И сколько б ни валила с неба

На землю зимняя страда,
В Москве не будет больше снега,
Не будет снега никогда.

«Москва. Мороз. Россия…»

Москва. Мороз. Россия.
Да снег, летящий вкось.
Свой красный нос,
                            разиня,
Смотри, не отморозь!

Ты стар, хотя не дожил

До сорока годов.
Ты встреч не подытожил,
К разлукам не готов.

Был русским плоть от плоти

По Слову и словам, —
Когда стихи прочтете,
Понятней станет вам.

По льду стопою голой

К воде легко скользил
И в полынье веселой
Купался девять зим.

Теперь как вспомню – жарко

Становится на миг,
И холодно и жалко,
Что навсегда отвык.

Кровоточили цыпки

На стонущих ногах…
Ну, а писал о цирке,
О спорте, о бегах.

Я жил в их мире милом,

В традициях веков,
И был моим кумиром
Жонглер Ольховиков.

Он внуком был и сыном

Тех, кто сошел давно.
На крупе лошадином
Работал без панно.

Юпитеры немели,

Манеж клубился тьмой.
Из цирка по метели
Мы ехали домой.

Я жил в морозной пыли,

Закутанный в снега.
Меня писать учили
Тулуз-Лотрек, Дега.

Два стихотворения

1

Я тебе рассказывать не буду,
Почему в иные времена
Мыл на кухне разную посуду,
Но и ты не спросишь у меня.
Разную посуду мылом, содой,
Грязную до блеска, до светла,
B пятый раз, в десятый раз и в сотый, —
А вода текла, текла, текла.
У других была судьба другая
И другие взгляды на войну,
Никого за это не ругая,
Лишь себя виню, виню, виню.

2

На воде из общего колодца
И на молоке из-под козы
Мы варили кашу, как ведется, —
Все другое – если бы кабы.
Мы варили так, а не иначе,
Нечего над кашей слезы лить, —
Каша перестанет быть горячей,
Перестанет каша кашей быть.
Если вы заботитесь о соли,
Здесь и так немалый пересол.
Так что, mille pardon и very sorry,
Плачьте сами, ну а я пошел.

«В огромном доме, в городском июле…»