Какая она, победа?

думать. Это были томительные, долгие от безделья и ненастья дни. А еще от

неопределенности, от того, что не было Тустукбаева, вестей из Ала-Арчи, и

настроение у Толи падало день ото дня. Что там, на стене? Все сроки про-

шли, как понимать это молчание? Нет, еще день, два, и, если от Эли ничего

не будет, рюкзак за плечи и в Ала-Арчу. Хоть пешком!

В Тамгу так и не выбрались. Выяснилось, что в Майда-Адыр не пришел

бензовоз с горючим. Слонялись по лагерю, с завистью смотрели, как по

северному ребру тянулись к вершине связки группы Люси Аграновской, су-

240

мерничали в палатке у Опуховского. С Львом Евгеньевичем Толя

познакомился в экспедиции 1968 года на Фортамбеке и теперь, бывая в

Москве, нередко заходил в старый, изрядно обветшалый дом на Селезневке,

отзывающийся на каждый проходящий мимо трамвай трех-, а то и

четырехбалльным землетрясением. Обшарпанный подъезд, четвертый этаж,

запущенная сумрачная коммунальная квартира, а в ней, как оазис, как

дружеское напоминание о горах, о всем том, что было в этих горах доброго и

дорогого, комната Льва Евгеньевича! И сам Лев Евгеньевич, неторопливый,

обстоятельный, ничуть, кажется, не меняющийся с годами, как будто ему

удалось раз и навсегда уладить свои взаимоотношения с быстротекущим

временем. Вечно загорелое, и зимой не бледнеющее лицо, алюминиевая

щетина куцей хемингуэевской бородки, неизменная трубка, неизменно

добродушное, хрипловатое «гхы-гхы», означающее заразительный смех,

неизменное чаепитие вприкуску с карамелькой, вприглядку с фотографиями

и альбомами, которыми завален весь стол. . Трудовую карьеру Лев

Евгеньевич начал с токаря, кончил начальником цеха, занимаясь

авиаприборами, автоматикой.

Это официальная, будничная страница уже прошедшей жизни.

Праздничная и все еще продолжающаяся — это горы. Когда-то, еще до

войны, Лев Евгеньевич поехал к морю и там в случайном разговоре услышал,

что пастухи гонят скот через Кавказский хребет. Решил полюбопытствовать,

пошел с пастухами. С тех пор всю жизнь, каждое лето, а тем более сейчас,

после выхода на пенсию, то ледник Федченко, то Иныльчек, то юго-западный

Памир, то Ванч и Язгулем, то пик Ленина, то Прииссыккулье. Всюду

фотографировал. Фотографии шли в отчеты экспедиций, в ежегодник

альпинизма; за серию снимков «Лавина с Трамплинного ледника» получил

диплом на выставке Интерпрессфото в Гааге. Но выставки Интерпрессфото

бывают не так уж и часто, а ребята, с которыми Лев Евгеньевич сблизился в

горах, появляются регулярно, нет недели, чтобы не забежал то Галкин, то

Добровольский, то Курочкин, то... словом, тут пришлось бы весь «Буревест-

241

ник» называть, да и только ли «Буревестник»?

Даже о встрече договариваются: встретимся у Льва Евгеньевича. И

встречаются. И гоняют чаи, заваренные Львом Евгеньевичем именно так, как

к этому привыкли в экспедициях. А кто откажется от фотографии, если ее

отпечатал сам Лев Евгеньевич?

И вот новая экспедиция. Кто о Хан-Тенгри мечтает, кто о траверсе

Победы, а у Опуховского свой «пунктик». Скоро семьдесят, кажется, пора и

утихомириться, а Лев Евгеньевич все Ак-Тау выглядывает, видна она за

облаками, нет? Эту вершину, расположенную между Звездочкой и

Иныльчеком, он увидел впервые еще в 1955 году. И с тех пор примеривается,

как бы сходить. Высота за шесть тысяч, и лучшей точки для

фотографирования панорам Тенгри-Тага и Кок-Шаала не придумать. Но один

не пойдешь, а ребят, конечно же, этой горой не соблазнить: ведь прямо

напротив Победа!

Присутствие в экспедиции уполномоченного Федерации альпинизма

Кирилла Константиновича Кузьмина возвращало в мыслях Толю Балинского

к Кара-Кулю, к створу. Не случайно, конечно. Ведь Кузьмин, как и

Балинский, имел к стройке самое прямое отношение. Но если один из них

был рядовым, то второй генералом, не меньше, один видел стройку снизу, из

блоков бетонирования, из сочащихся водой штолен, с трапов и стен, а второй

— с высоты проектных разработок, принципиальных решений, с высоты

стеклянной призмы институтского здания на Ленинградском шоссе,

знаменитого Гидропроекта имени Жука. Кузьмин — заместитель главного

инженера Гидропроекта, за ним техническое руководство крупнейшими

гидротехническими сооружениями Средней Азии и Казахстана, он главный

инженер проекта Токтогульского гидроузла и. . заслуженный мастер спорта,

тот самый Кирилл Кузьмин, о котором столько рассказывают, столько спорят

и чьей фамилией так рябит любой выпуск альпинистского ежегодника на

протяжении чуть ли не трех десятилетий.

Он начал заниматься альпинизмом, еще будучи студентом, в 1936 году.

242

Еще до войны он стал инструктором в альпинистском лагере «Торпедо».

Дружил, ходил на восхождения с Евгением Ивановым, Евгением Абалако-

вым — теперешним альпинистам эти имена известны разве что по книгам да

по названиям вершин!