Какие они разные… Корней, Николай, Лидия Чуковские

Писатель Борис Житков избежал ареста, он умер своею смертью в Москве 19 октября 1938 года. Каре подвергли его лучшее произведение – роман «Виктор Вавич». Отдельное издание романа, вышедшее в 1941 году, по указанию свыше пустили под нож. Чудом уцелело несколько экземпляров. Один из них хранился у Лидии Корнеевны. По нему в 1999 году было напечатано новое издание этого произведения.

В августе 1941 года в Ленинграде арестовали Даниила Хармса, он же – Даниил Иванович Ювачев. Писатель умер от голода в больнице ленинградской пересыльной тюрьмы 2 февраля 1942 года.

Александра Введенского взяли под стражу в Харькове 27 сентября 1941 года и погрузили в эшелон, идущий на восток, в Сибирь. Поэт ушел из жизни где-то в пути 20 декабря 1941 года.

Писатель Л. Пантелеев (Алексей Иванович Еремеев) в 30-е и последующие годы избежал ареста. До конца жизни он дружил с Лидией Корнеевной. Не стало Пантелеева-Еремеева 9 июля 1989 года.

Арестовывали не только писателей, но и редакторов.

Разгром редакции Маршака

Началом разгрома возглавляемой С. Я. Маршаком редакции можно считать состоявшееся в апреле 1937 года собрание «издательского и авторского актива» (хотя, как уже было рассказано, подбираться к организатору детской литературы «органы» начали в 1931 году, а в 1935 году были арестованы связанные с редакцией писатели Раиса Васильева и Владимир Матвеев). К апрелю 1937 года Чуковская или уже была уволена из издательства, или еще там работала, но по договору (к 80-м годам, когда шла работа над «Прочерком», она уже не помнила своего точного положения в редакции С. Я. Маршака в то время). Но на собрании Лидия Корнеевна присутствовала, вспоминала: «Вокруг каждой редакции, хорошей ли, плохой ли, всегда много обиженных и недовольных. Люди, чьи рукописи мы в свое время отвергли, получили, наконец, прекрасную возможность свести с нами литературные, да и личные, счеты. Литераторы – народ самолюбивый, обидчивый, а тут им предложили весьма соблазнительное объяснение: они хороши, да мы-то плохи».

Действительно, литераторы (да и вообще деятели искусства) часто обижаются, услышав объективную (а не хвалебную) характеристику своего творчества, нередко завышено оценивают свои творения. Но еще важнее то, что литературная жизнь – постоянная борьба, борьба за выживание, если хотите. Литератор обязан быть бойцом. С. Я. Маршак и его соратники по редакции были бойцами. Об этом, спустя много лет, размышляя о прожитом, написал в своем дневнике Е. Л. Шварц[130]: «Повидал он как следует, вблизи, и что такое прежняя литературная среда. “Ты не представляешь, что это за волки. Что теперешняя брань – вот тогда умели бить по самолюбию!” И Маршак из тех времен вынес умение держаться в бою. “Надо, чтобы тебя боялись!” Я не верил, к сожалению, этому совету, а Борис Степанович в нем и не нуждался. Он с восторгом лез в драку и держал людей, которых считал чужими, в страхе. Сразу угадывалось: этот кусается. Оба коротенькие, храбрые, энергичные, они с честью дрались за настоящую детскую литературу… После “Воробья”[131] Житков и Маршак стали работать в детском отделе Госиздата. Поставили они себя там строго, никому не спускали и ездили драться в Москву. Борьба вдохновляла их, все им удавалось, даже чудеса».

О бесстрашии С.Я. Маршака, истинного бойца, говорит, например, такой факт. 11 ноября 1937 года в Союзе писателей состоялось собрание. На нем от поэта потребовали, чтобы он отрекся от «шайки врагов народа» (сидящих в это время в тюрьме своих соратников по работе в детской редакции Т. Г. Габбе, А. И. Любарской, Н. М. Олейникова). С. Я. Маршак не отрекся. Его не посадили, с ним проделали то, что позднее сделают с А. Т. Твардовским в «Новом мире», – лишили тех сотрудников, на которых он мог опереться. И детская редакция перестала существовать.

Еще перед началом апрельского собрания Чуковская пыталась предотвратить выступление писателя Александра Слонимского (брата Михаила), у которого были разногласия с редактором, А. И. Любарской, при подготовке к изданию составленного им однотомника А. С. Пушкина, говорила: «Александр Леонидович, сегодня пойдут здесь дела совсем не литературного свойства. Не выступайте, советую вам, на этом собрании. Не ради Александры Иосифовны прошу – ради вашего доброго имени. Чтобы вас потом совесть не мучила и товарищи не корили». Приведенные доводы на Слонимского не подействовали, он высказал свои обиды. Кроме него, на собрании выступили детские писатели В. С. Вальде и К. А. Меркульева. Главными же обвинителями С. Я. Маршака и его помощников стали: недавно назначенный директором ленинградского Детгиза (вместо уволенного Л. Б. Желдина) Л. Я. Криволапов, главный редактор издательства Г. И. Мишкевич и секретарь партийной организации Н. И. Комолкин. Их поддержали стажерка Анна Сасова и курьер Васса Фаркаш. Чуковская вспоминала: