Какие они разные… Корней, Николай, Лидия Чуковские

Процесс «Союзного бюро меньшевиков» напрямую коснулся «очень милой, щупленькой старушки» Е. Т. Рудневой. В числе обвиняемых оказался ее муж В. А. Базаров (кстати сказать, никогда даже не сочувствовавший меньшевикам). Его приговорили к пяти годам лишения свободы. Благодаря заступничеству Н. К. Крупской, дружившей с Е. Т. Рудневой, В. А. Базарову в мае 1935 года удалось вернуться в Москву. Он умер у себя в квартире от воспаления легких 16 сентября 1939 года. Тяжелее оказалась судьба жены. Ее арестовали в июне 1941 года, вскоре после начала Великой Отечественной войны. Умерла Евгения Товиевна в заключении в ноябре 1942 года.

Неправильные Котауси и вредный Бибигон

Центральная печать вновь заговорила о Чуковском в 1936 году, после выхода его книжки «Котауси и Мауси», оформленной В. М. Конашевичем. 3 июля «Известия» напечатали статью Т. Чугунова «Плохая книжка хорошего писателя». В статье утверждалось, что книжка Чуковского «является ярким образцом небрежности, сюсюканья и бессодержательности», что она «закрепляя неправильности языка, встречающиеся у детей, мешает развитию их речи», а также способствует возникновению «у детей неправильного отношения к некоторым категориям людей».

И это написано про такие замечательные стихи:

Робин Бобин Барабек
Скушал сорок человек,
И корову, и быка,
И кривого мясника,
И телегу, и дугу,
И метлу, и кочергу,
Скушал церковь, скушал дом,
И кузницу с кузнецом,
А потом и говорит:
«У меня живот болит!»

Стихотворение называется «Барабек. (Как нужно дразнить обжору)». Но и другие помещенные в книжке «английские народные песенки» – не хуже.

А про прекрасные рисунки Владимира Конашевича критик не постеснялся написать: «Иллюстрации вполне соответствуют содержанию книжки – это сплошная мазня, отвратительная и уродливая».

Результатом стало то, что книжка «Котауси и Мауси» больше ни разу не переиздавалась.

К счастью для Чуковского, в отзыве Т. Чугунова отсутствовали политические обвинения, которые теперь всё чаще и чаще появлялись на страницах советской прессы.

Но Чуковский полон радужных надежд. Он записывает в дневник 17 января 1936 года: «Конференция детских писателей при ЦК ВЛКСМ. Длится уже два дня… Косарев – обаятелен. Он прелестно картавит, и прическа у него юношеская. Нельзя не верить в искренность и правдивость каждого его слова. Каждый его жест, каждая его улыбка идет у него из души. Ничего фальшивого, казенного, банального он не выносит. Какое счастье, что детская литература наконец-то попала в его руки. И вообще в руки комсомола. Сразу почувствовалось дуновение свежего ветра, словно дверь распахнули».

«Почувствовалось дуновение свежего ветра» – такое в 1936 году мог написать только наивный, как ребенок, человек.

Таким и был Чуковский – наивным, непосредственным, увлекающимся (иначе он не смог бы писать прекрасные детские стихи). Еще одно тому подтверждение – запись, сделанная 22 апреля 1936 года после посещения одного из заседаний X съезда ВЛКСМ: «Вчера на съезде сидел в 6-м или 7 ряду… Вдруг появляются Каганович, Ворошилов, Андреев, Жданов и Сталин. Что сделалось с залом! А ОН[38] стоял, немного утомленный, задумчивый и величавый. Чувствовалась огромная привычка к власти, сила и в то же время что-то женственное, мягкое. Я оглянулся: у всех были влюбленные, нежные, одухотворенные и смеющиеся лица. Видеть его – просто видеть – для всех нас было счастьем… Каждый его жест воспринимали с благоговением. Никогда я даже не считал себя способным на такие чувства».

Пройдет полгода, и будет арестован генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ Александр Косарев, на которого Чуковский возлагал такие большие надежды. Репрессии в отношении писателей уже шли. В феврале 1934 года арестовали и направили в ссылку Николая Клюева. Через три месяца та же участь постигла Осипа Мандельштама. Затем дойдет очередь и до тех, кто писал для детей, – Николая Олейникова, Даниила Хармса, Александра Введенского.

Сотни советских литераторов будут расстреляны или превращены в лагерную пыль.

Чудом удастся избежать заключения (ордер на ее арест будет выписан) дочери Чуковского Лидии.

Мог оказаться за решеткой и старший сын Корнея Ивановича Николай. Беда все-таки не обошла стороной семью Чуковских. 6 августа 1937 года арестовали зятя Корнея Ивановича – физика Матвея Петровича Бронштейна, мужа Лидии Корнеевны. Чуковский потратил много времени и сил на то, чтобы добиться освобождения зятя или хотя бы выяснить его судьбу (подробнее об этом – в третьей части повествования).

Еще больше времени, вплоть до лета 1940 года, потребовалось на выяснение трагической судьбы Александры Ангеловны Богданович, дочери крестной матери Лидии Корнеевны писательницы Татьяны Александровны Богданович.