Ни малейшей романтической подкладки в наших отношениях не было. Я, в те годы весьма неравнодушный к женским чарам, чар Нины просто не замечал. Помню, как после прогулки она завела меня к себе на несколько минут – чтобы переодеться и идти со мной в Дом искусств. Переодевалась она в моем присутствии, и мы так заговорились, что оба не заметили в этом ничего странного. Вдруг в комнату вошла ее мать и, увидев Нину, стоявшую передо мной в одном белье, вскрикнула:
– Нина! При молодом человеке!
– Какой он молодой человек? – сказала Нина. – Он поэт».
Результатом дружбы стала первая (и единственная в России) публикация Берберовой. Чуковский-младший, будучи составителем и издателем альманаха «Ушкуйники» (Пб., 1922), включил в него стихотворение юной поэтессы «О том, что вечером морозным…».
Владислав Ходасевич
В салоне Наппельбаумов в 1921 году произошла самая важная в жизни Берберовой встреча – с Владиславом Ходасевичем. О том, как это случилось, писательница рассказала в автобиографии «Курсив мой»:
«Мне запомнился вечер в понедельник 21 ноября. Из Зубовского я пришла в Дом Искусств, в класс К. И. Чуковского, и там, как и все, читала “по кругу” стихи. И Корней Иванович вдруг похвалил меня. “Да, – сказал он, пристально глядя на меня и словно меря меня, внутри и снаружи, – вы написали хорошие стихи…” И Коля Чуковский сиял от удовольствия толстым лицом, радуясь за меня.
Потом мы с ним вместе пошли с Мойки к Литейному и пришли к Иде довольно рано. Опять расставляли табуреты, пепельницы, дули в печку.
– Я пригласила Анну Андреевну, – говорила Ида (а “настоящая мама” в это время готовила бутерброды с чайной колбасой мне и Коле). -И я встретила Ходасевича. Он тоже обещал прийти.
Эта фамилия мне ничего не сказала, или очень мало.
Поздно ночью, когда мы шли домой (Чуковский жил на Спасской, и нам было по пути), он говорил мне, весело размахивая руками:
– Голубушка! Вас сегодня похвалили! Как я рад за вас! Папа похвалил сначала, а теперь – Владислав Фелицианович. Замечательно это! Какой чудный день!»
Вскоре произошла вторая встреча, для Нины более памятная. Девушка впервые разглядела Владислава Фелициановича. Она вечером шла из института домой и вдруг услышала: «Осторожно! Тут скользко!»
«Это кто-то кричит мне подле самой “Астории” с противоположного угла, и из метели появляется фигура в остроконечной котиковой шапке и длинной, чуть ли не до пят, шубе (с чужого плеча).
– Я вас тут поджидаю, замерз, – говорит Ходасевич. – Пойдемте погреться.
Пока мы пьем кофе в низке, он расспрашивает меня: живете с папой-мамой? учитесь? а папа-мама какие? влюблены в кого-нибудь? Стихи новые написали?.. На некоторые вопросы я не отвечаю, на другие отвечаю подробно: папа-мама, конечно, здорово мешают жить, когда человеку двадцать лет, но в общем, если сказать правду, я их воспитала так, что они съехали на тормозах со своих позиций. Мне ж, окромя цепей, терять нечего.
– Ишь ты! Конечно, когда барышне двадцать лет.
– Я сказала: когда человеку двадцать лет.
– Ах, я ослышался!.
Я твердо говорю “нет”, когда он предлагает проводить меня домой в эту вьюгу, он не настаивает. Мы оба снимаем варежки и прощаемся у входа в Дом Искусств. Рука его узкая и сухая. Он входит в дверь, и в свете желтой лампочки, через полузанесенное снегом стекло входной двери, я вижу, как он поднимается по лестнице».
Ходасевич, в отличие от Гумилёва, не вел себя нахраписто, и в этом была главная причина его успеха. Отношения развивались стремительно. И месяца не прошло, а поэт дарит девушке свой «Счастливый домик» (2-е издание, только что вышедшее в «Издательстве 3. И. Гржебина») с надписью:
«Нине Николаевне Берберовой – Владислав Ходасевич.
Данная строфа в полном виде выглядит так:
А заканчивается стихотворение («Прогулка») словами:
Окончательное сближение произошло во время совместной встречи нового года: