Какое дерево росло в райском саду?

Нам с нашими прогрессивными, однако далеко не полными научными знаниями о действии лекарственных растений легко высмеивать принципы симпатической магии и в племени амазонских индейцев, и в парке трейлеров в Аппалачах. Однако это был пусть небольшой, но шаг в сторону целостного мировоззрения, в котором все взаимосвязано либо магически, либо физически. А как иначе до появления химического анализа и мониторинговых научных испытаний было искать растения, которые и в самом деле лечат? Вероятный ответ на этот вопрос, который обычно упускают из виду, – это поведение наших биологических предков. Люди эволюционировали из генеалогического древа организмов, которым на протяжении трех миллиардов лет не нужно было никаких осознанных усилий, чтобы решить, навредит им то или иное растение или, наоборот, улучшит их самочувствие. Если кто-то делал неправильный выбор, то погибал, а остальные эволюционировали, сохранив в генетической памяти новые сведения. Эволюция путем естественного отбора – это метод проб и ошибок в замедленном темпе, и хотя мы обычно связываем его с теми или иными физическими особенностями – формой тела, размером клюва, – в процессе у живых организмов развивалась также и способность интуитивно различать ядовитые и полезные растения. В число механизмов различения входило и распознавание цвета и контуров, однако главными носителями информации были летучие химикаты, сообщения, которые мы, если осознаем, называем запахами. Для современного человека острый нюх – излишество, его территорию в мозге заняла всепоглощающая зрительная образность. Однако у наших родичей-животных он сохранился. Понаблюдайте за каким-нибудь диким травоядным – скажем, оленем, – в поле или в саду, посмотрите, как он обнюхивает листья и траву, один вид выбирает, другой пропускает, сторонится крестовника, этого бича домашнего скота, срывает розовые дикие тюльпаны, а с лютиков скусывает только цветки, избегая едких листьев. Многие сухопутные животные отлично распознают по запаху растения, вырабатывающие фруктозу, фруктовый сахар, – важный источник энергии. Неслучайно большинство растений, приносящих крупные сладкие плоды, безвредны для млекопитающих: тогда их семена легко перевариваются, выводятся и таким образом рассеиваются. Замечено, что шимпанзе, заразившись инфекционными болезнями, вынюхивают и едят растения, содержащие антибиотики. Гориллы в Центральноафриканской Республике роются в слоновом навозе в поисках семян Anonidium mannii, содержащих мощные алкалоиды, которые, видимо, действуют как седативные средства при расстройстве пищеварения[76]. Сенсорные системы, при помощи которых животные анализируют свое окружение, – часть нашего генетического наследия: например, мы интуитивно сторонимся растений черного цвета, с запахом тухлого мяса или с резким едким вкусом. Однако от этих широких инстинктивных рефлексов очень далеко до того, чтобы преднамеренно выбирать целительные растения при конкретных заболеваниях, если еще и плохо представляешь себе подлинную природу тех и других. Животные не «знают» инстинктивно, какими растениями лечить, скажем, сердечную недостаточность или новый вирус, вызывающий респираторное заболевание.

За всем этим стоит здравый смысл и старый добрый метод проб и ошибок. Разумно предположить, что люди, появившись, дополнили свой генетически унаследованный лексикон съедобных и лекарственных растений, поскольку начали их осознанно испытывать. Популярные мифические представления рисуют этот процесс как экстремальное реалити-шоу, и история усеяна трупами племенных пробовальщиков, сделавших неверный выбор. Экспериментальное поедание растений, скорее всего, имело место на всех этапах развития человечества – с непредсказуемыми результатами. Однако, вероятно, не стоит представлять себе, что это было методическое и даже преднамеренное занятие, – «давайте попробуем, не повлияет ли это растение на это состояние», – по крайней мере, до XVIII века. Гораздо более правдоподобно, что открытия совершались случайно. Например, плоды обыкновенной крушины обладают мощным слабительным действием, и их широко применяли в этом качестве как минимум в Средние века. Когда раскопали выгребные ямы Бенедиктинского аббатства в Сент-Олбанс, оказалось, что в старых тряпках, которыми монахи вытирали зады, засело множество семян крушины. Плоды ее – простые черные ягоды, в которых даже пламенному стороннику учения о сигнатурах, наделенному самым что ни на есть живым воображением, было бы трудно усмотреть какие бы то ни было зашифрованные послания, а слабительное действие крушины наверняка было обнаружено значительно раньше – в результате запоминающихся последствий неудачного ягодного ужина.