Какого темного?

Подошел к скамье. Рядом плюхнулся Лави. Отметил, что эльф принарядился. Вместо простого утреннего гардероба он щеголял бирюзовой рубашкой с сапфировыми пуговицами и штанами, которые сидели как вторая кожа. Волосы зачесал назад, щеголяя ушами.

– По какому поводу парад? – тихо спросил я.

– Ранибетта лично пожелала мне удачи, – лицо Лави озарила улыбка.

– О, поздравляю! Она знает о твоем существовании, – хмыкнул я.

– Эрин! Все бы тебе исказить!

– Ладно, прости, – ссориться с эльфом не хотелось. – Раз дама проявила внимание, попытайся пригласить ее на свидание.

– Думаешь? – озадачился Лави.

– Уверен. Конечно, тебя может ожидать отказ, но хотя бы попробуешь.

– Ладно, – Лави задумчиво кивнул. – Возможно, ты и прав. Нельзя упускать свой шанс. О, ректор появился.

Все разговоры затихли. Я изучал постную физиономию Редеуса. С таким лицом поминальные обеды вести, а не соревнования. Но свое мнение оставил при себе. Обещал ведь ректору хрупкий нейтралитет. Пока что.

– Итак, мы приступаем к третьему туру нашего соревнования, – возвестил наш руководитель. – Испытание на смелость. Для него нам доставили зеркало Мерциуса.

– Что за зверь? – шепотом спросил у Лави. Тот пожал плечами.

– Зеркало Мерциуса показывает то, что вызывает у человека наибольший страх. Ваша задача – продержаться перед ним как можно дольше. Первое место получит тот, кто покажет самое большое время. Приступаем!

Мы снова потянулись на жеребьевку. А я задумался. Что может отразить зеркало, если ничего не боюсь? Может, в нем ничего и не отразится? Или же нечто безобидное, чему я лично не придаю значения? Забавно. Хочу на это взглянуть.

– Ты что напрягся, дружище? – я ударил по плечу Лави.

– Не хочу проходить это испытание, – замотал он головой. – И так знаю, что оно покажет.

– Что же?

– Бабулю, – благоговейно прошептал эльф.

– Лаавелион, не хочешь ли ты сказать, что больше всего на свете боишься свою бабушку? – не поверил собственным ушам.

– Знал бы ты бабулю, тоже боялся бы, – сделал Лави большие глаза и замолчал.

И что? Моя бабка вообще ведьмой была, но я-то ее не боюсь. Наверное, потому, что не помню. Вообще, при большой продолжительности жизни темные чаще всего не доживают до старости. Сражения, враги, стихия. Мало ли что.

Я достал номерок из мешочка – пятый. Уже хорошо, буду видеть четыре первых результата. Лави показал свой – седьмой. Эльфу повезло больше. Именно в этом соревновании я бы предпочел быть последним.

Мы снова расселись на скамье. Лаавелион выстукивал пальцами по колену марш, я с любопытством наблюдал, как к зеркалу подходит Фазил Дарамис. Сейчас узнаем, насколько у провидца крепкие нервы. Кстати, сам предмет, с помощью которого предстояло пройти испытание, выглядел как обычное зеркало в полный рост, завешенное тканью.

Сигнал – и ткань сняли, начиная отсчет. Дарамис заорал. Я даже подпрыгнул на скамейке. Он там что, призрака увидел? Представитель факультета ясновидения трясся так, что с него чуть песок не сыпался. А затем выкрикнул: «Все, больше не могу» – и закрыл лицо руками.

Ткань вернулась на место.

– Минута пять секунд, – огласил Редеус.

Что же он там увидел? До этого мы как-то не общались, но, когда Дарамис сел на скамью, тут же подвинулись к нему поближе.

– Там был змей, – выдохнул Фазил. – Огромный. Он душил меня своими кольцами. Я на самом деле задыхался. Невыносимо!

Подумаешь, змей. Мой младший брат вообще их обожает. У него в комнате живет десяток ядовитых пресмыкающихся. У всех свои имена и даже привычки. Арамир в них души не чает. И ведь не кусают его! Только слуг иногда.

Пока я размышлял о страхах и пристрастиях, испытание началось для проклятийника. Лион держался стойко. Побледнел, кусал губы, но стоял. А потом рухнул на землю без единого слова. Вот и приехали! Не выдержал, бедняга.

К нему подбежали лекари, привели в сознание и увели прочь. А Редеус сообщил нам результат:

– Три минуты ровно.

Наверное, это были самые долгие три минуты в жизни Лиона.

Стихийник Парадий вообще посерел, стоило увидеть отражение, попятился и сбежал на скамью.

– Что там было? – вопрошали мы.

– М-мыши, – заикаясь, ответил тот. – Полчища жирных мышей.

Я удивился. Ладно дамы, но Парадий-то чего боится? Десять секунд – это же позор! А к зеркалу уже подошел четвертый участник, Анжей Лаватис. Тот держался спокойно. Даже не побледнел, когда увидел отражение. Стоял, молчал и кусал губы. Я считал секунды, пока он сдастся. Впрочем, Лаватиса постигла судьба проклятийника – он чуть не потерял сознание.

– Восемь минут, – сообщил Редеус.

Хороший результат. Надо постараться, чтобы его превзойти. Я поднялся и пошел на исходную позицию.

Взгляд устремился к зеркалу – и время словно замерло. В зеркале была тьма. Я ощутил себя маленьким мальчиком, который остался один в темной комнате. Не видно ничего, даже пальцев рук. Кажется, заговори – и голос утонет во мраке. Что в ней таится? Зеркало не показывает ничего случайного. Я ждал. Тьма сгущалась. Ощутил прикосновение к плечу. Обернулся – никого. Только черное, как ночь, марево.

– Что ты такое? – спросил у темноты.