Каков есть мужчина

Сейчас он уже рад тому, что она с Хансом-Питером, а не с ним. По крайней мере, за нее у него голова не болит. Он смотрит из окна в другую сторону. Они проезжают через какую-то жуткую деревню, просто какой-то кошмар. Одноэтажные дома выстроились вдоль дороги, на маленьких участках за заборами. Потом он видит какой-то паб – на вывеске эмблема пива «Пан» и надпись «Пицца». Вот она, деревня, без прикрас. Вот такая здесь жизнь. Мюррей смотрит на дома, редеющие по мере приближения к окраине. И вот снова потянулась пустошь.

И вдруг наступает момент, когда ты думаешь: «Зачем притворяться? В чем смысл? Кого ты хочешь обмануть?»

Кого ты хочешь обмануть? Себя?

Так в чем же смысл?

Нет никакого смысла.

Какая разница в любом случае?

Нас всех ожидает одно и то же.

На переднем сиденье разговаривают Ханс-Питер и Мария. Очень тихо, чтобы он не разобрал за шумом двигателя, и колес, и ветра, о чем именно. Его удивило их приглашение. Прошлым вечером, когда он был в «Джокере» и говорил с Матвеем о футболе, к нему подошел Ханс-Питер в своем коротком пальто с капюшоном и заказал белого вина. Не преминул вставить пару слов про футбол – брякнул какую-то чушь.

А затем обратился к нему:

– Мы думаем поехать к морю завтра. Хочешь с нами?

Они сидели на высоких табуретах, глядя на полки с алкоголем и открытками, присланными разными людьми за многие годы и приколотыми к стене Матвеем. Не так уж много, не больше десяти.

Мюррей спросил:

– А погода не слишком дерьмовая для поездки?

Ханс-Питер глотнул вина, как-то робко и быстро.

– Завтра должно разгуляться, – сказал он. – Так говорят.

Мюррей пожал плечами:

– Ну, ладно. Если Мария не против.

– Это ее идея, – сказал Ханс-Питер.

Это ее идея.

Что это значит?

В глубине души Мюррей думал, это значит, что он нравится ей и нравился все это время.

Но это ведь не так, если по-честному?

На самом деле она просто испытывала к нему жалость. И всякий раз, когда она с Хансом-Питером говорила о нем, они жалели его.

Им уже было известно о том, как надул его Благо. Он, похоже, действительно был в Германии. Вместе с деньгами Мюррея. Так или иначе пропали и деньги, и Благо. Ханс-Питер советовал обратиться в полицию и все там рассказать. Но Мюррей не мог решиться на это. Ведь в полиции уже знали его после того случая в ирландском пабе. И ему совсем не хотелось напоминать о себе, вот и все.

Дождь усиливается.

Ханс-Питер увеличивает скорость дворников.

Вот вам и прогноз погоды.

Мария обращается к Хансу-Питеру с таким же замечанием. У нее угри вокруг рта. Родинка на носу. И он в восторге от нее, думает Мюррей.

Выехав на шоссе, они должны ехать еще полтора часа. Мюррей клюет носом. А когда просыпается, видит известняковые холмы. А затем море, свинцовые воды поблескивают. Они паркуются на общественной стоянке – сейчас там свободно – и находят заведение, где можно пообедать. Мюррей заказывает ассорти из жареного мяса с местным сладковатым соусом из красного перца. Бокал местной бормотухи. На улице ветер с дождем. Мария держится с ним вежливо. Она говорит больше всех. Ханс-Питер в основном молчит. Ковыряет вилкой запеченную рыбу, отделяя мясо от костей, и почти не поднимает глаз. Ленивое молчание человека, довольного жизнью, позволяющего своей второй половинке развлекать гостя. Только иногда поправляет ее в чем-нибудь. Она носит кольца почти на всех пальцах. Синие тени на веках. Она убеждает Мюррея обратиться в полицию – они никак не закроют эту тему. Уже целую неделю. Но он даже не назвал им сумму, которую забрал у него Благо. Он не хочет говорить об этом. Он хочет это забыть. Но она, конечно же, желает ему помочь. Это надо понимать.

– К чему все это? – спрашивает он. – Его не найдут.

Но она неуклонна:

– Откуда вам знать?

Ей просто нравится драматизм этой ситуации, думает он. Это хотя бы что-то – хотя бы что-то необычное произошло.

– Вы не можете позволить ему уйти вот так! – настаивает она.

– Мне не следовало доверять ему, – говорит ей Мюррей, чувствуя воздействие вина. – Я был идиотом. И точка.

Снаружи дождь усиливается.

Мюррей и Мария пьют горящую самбуку.

Я был идиотом. И точка. Напишите это, мать вашу, на моей могиле, думает Мюррей, когда они выходят и направляются к морю – вниз по ступенькам и дальше под дождем. Он немного отстает. Ханс-Питер и Мария идут впереди, держась за руки. «Флор Флорихе не думает лиха. Флор Флорихе набитый друг». Вот как они смотрятся, эти двое, – Флор и Флориха.

Нет, он – парень что надо, Ханс-Питер, застенчивый голландец в коротком пальто с капюшоном.

И она – что надо, ковыляет с ним вразвалку.

Так или иначе они его единственные друзья.

Я был идиотом. И точка.