Кактус. Никогда не поздно зацвести

– Ладно, это все преамбула, а сейчас будет главное. – Он замолчал, обгоняя велосипедиста, и продолжил: – В конце концов Элисон сказала мне либо взять себя в руки, либо отвалить. Я ухватился за спасательный трос и заявил, что проблема не моя, сама напортачила с контрацепцией, сама оставила ребенка – пусть теперь не ждет, что я стану плясать под ее дудку. Я уже сказал, я был большой придурок… – Наш фургон замедлил ход. Сзади снова засигналили. Роб нажал на педаль акселератора и помахал в воздухе двумя пальцами – бесполезный жест, если вспомнить, что мы в минивэне. – Элисон уехала к родителям в Эдинбург. Я сперва не думал о ребенке – слишком был занят развлечениями, но время шло, и меня начали одолевать мысли. Я даже не знал, сын у меня или дочь… Когда ребенку должно было исполниться пять лет, я решил отыскать Элисон в надежде, что еще не поздно познакомиться с моим ребенком. Мне удалось отыскать телефон ее родителей. От моего звонка они были не в восторге – наслушались, небось, от Элисон разных страшилок, большая часть которых была правдой. Но они сказали, что у меня сын, зовут его Джеймс, а Элисон счастлива с другим мужчиной. – Роб умолк. Я думала, это уже финал истории, но он вздохнул и заговорил снова: – Родители Элисон предупредили не искать с ней общения – дескать, она меня знать не хочет, но я не мог все так оставить. Я названивал, выпрашивая ее телефон, объяснил, что просто хочу быть отцом своему сыну. Должно быть, они ей передали, потому что однажды вечером Элисон позвонила мне сама. Она говорила очень спокойно и твердо. Сказала, что я сам отказался от всякого права видеться с сыном, когда бросил ее и ушел. Джеймс – счастливый, уверенный в себе мальчуган и зовет папой ее гражданского мужа. Элисон добавила, что я для него пустой звук и даже в свидетельстве о рождении нет моего имени. Я мог бы бороться за право видеть Джеймса – кто знает, может, я бы даже выиграл суд, но мне было стыдно, что когда-то я бросил ее беременную, и я не хотел еще и натрепать ей нервы. Я решил оставить Элисон с ребенком в покое. Теперь я каждый день думаю о своем сыне, гадаю, чем он занимается, на кого похож, какой у него голос. Джеймсу уже за двадцать, а я и понятия не имею, думает ли он обо мне хоть иногда. Может, он и не знает о моем существовании. Я упустил шанс увидеть, как растет родной сын, и это мой собственный косяк, виноватить некого. Я чего говорю, Сьюзен, – не поступай так с отцом своего ребенка без веских причин. Конечно, если он дурно с тобой обращался или долго нарывался…

Мы въехали на парковку у вокзала. Роб на секунду опустил голову на руль, затем повернулся ко мне. Я собиралась ответить твердо и решительно, но у Роба был такой вид, будто он готов расплакаться. Только не это, ужаснулась я. Видеть не могу плачущих мужчин (да и женщин тоже).

– Черт, а ведь всего-то хотел поделиться опытом. – Он шмыгнул носом и засмеялся: – Пойдем достанем твои сумки из багажника.

Я разрешила внести мои вещи в вагон, потому что возвращалась в Лондон с гораздо более тяжелой поклажей, чем приехала. Роб, уже успокоившись, развивал тему на ходу:

– Но, как я тебе уже говорил, в Индии мозги на место встали. Элисон – моя судьба, именно с ней я должен был прожить всю жизнь. Я уже потерял непростительно много времени. Я собираюсь найти ее и своего сына, узнать, сможет ли он когда-нибудь меня простить, и если у Элисон сейчас никого нет, лечь костьми, но вернуть ее. Хочу загладить ту подставу, что я устроил в молодости.

Возвращаясь в Лондон, я анализировала информацию, раскрытую Робом, и невольно задавалась вопросом, было ли его намерением единственно сочинить душещипательную мольбу от лица отодвинутых папаш или же он надеялся смягчить меня и расположить к себе. В любом случае у него почти получилось. Мне даже стало его жаль, но это скоро прошло. Я напомнила себе, что свои проблемы Роб нажил исключительно собственными подвигами. Он поступил безобразно, и его подруга, несомненно, страдала куда больше, чем он (по крайней мере, в первое время). Я твердила себе, что Роб прихлебатель Эдварда и не стоит верить его басням. Неотлучное присутствие Билли большую часть дня и «откровения» Роба по поводу сына лишили меня шанса узнать что-нибудь стоящее об интригах Эдварда или завещании моей матери. Зато я увижу Роба через две недели – он с Эдвардом собрался в Лондон подхалтурить, по его выражению, и ему несложно будет завезти мне коробки, которые я хочу забрать. Правда, это облегчает ему задачу усыпить мою бдительность, на что он, несомненно, рассчитывает… Странно, но когда я прикрыла глаза подремать перед Юстоном, мне отчего-то вспомнилось, какого насыщенного синего цвета были глаза у Роба, когда он повернулся ко мне в фургоне. Должно быть, игра света.