Калейдоскоп

Проводник бросил взгляд на клиента, заметив, как тот неожиданно начал заваливаться на бок. Николай протянул руку, чтобы удержать его от падения за борт, и внезапно почувствовал невероятную тяжесть. Виски до боли сдавило, в глазах пошли красные круги. Он посмотрел на свою руку и обнаружил, что на ней гораздо больше пальцев, чем должно быть. Костров уже лежал на дне лодки, свернувшись калачиком. Волкогонов попытался встать, и его сознание тотчас погасло, а тело мешком упало прямо на Кострова, но тот уже ничего не почувствовал, пребывая в мире своих грез и страхов.

Глава девятая Мертвец

Петр мчался по вечернему лесу сломя голову. Преследователь не спешил показываться на глаза и замирал, стоило только парню на мгновение остановиться и начать озираться в поисках неведомого человека. Хруст ветки где-то за спиной лишний раз доказывал, что преследователь и не думал сдаваться и все еще продолжает свою охоту. Петя вновь бросался наутек, не разбирая дороги. Темное стволы деревьев мельтешили перед глазами. Он лихорадочно хватал воздух открытым ртом и никак не мог восстановить сбившееся дыхание.

Снова за спиной послышался шум погони – преследователь никак не желал оставлять его в покое и гнал вперед. Прячась за деревьями и шипя словно зверь, он ступал следом за пленником «Вятки», зная, что тот никуда не денется. В руке он сжимал старый ржавый серп, готовый отведать свежей человеческой крови, чтобы окропить собой алтарь.

Петр запнулся и растянулся на сырой земле. Сломанная рука снова вспыхнула острой болью, заставив его до изнеможения стиснуть зубы. Он оперся на здоровый локоть и медленно встал. Обернулся, ожидая увидеть безумца за спиной, но лес хранил тишину. Преследователь затаился или вовсе решил отпустить свою жертву подобру-поздорову? Нет. Он все еще здесь. Лес скрывает его смрадное дыхание, прячет его от глаз жертвы, чтобы та поверила, что оказалась в безопасности и совершила свою роковую ошибку. Как же хорошо, когда лес заодно с Шаманом!

Петр прислушался к звукам леса. Он вертел головой, надеясь наткнуться на зловещую фигуру, выступившую из-под сени еловых ветвей, но вокруг были только деревья и ничего более. Парень медленно побрел в чащу, надеясь затеряться в царстве Шамана. Через полчаса пути, когда земля под ногами перестала чавкать осенней распутицей и он ощутил под ногами твердую почву, Петр заметил впереди свободное от деревьев пространство. Он аккуратно отвел в сторону рукой ветки и обомлел – на поляне возвышалось нечто. Такие фантасмагорические картины он не видывал даже в кино: посреди вытоптанной поляны, вкопанный в землю, стоял самый настоящий деревянный идол. Таким истуканам поклонялись древние шаманы, они колдовали на священных капищах, взывая к духам предков, приносили им жертвы и молились о хорошей охоте и богатом улове. Черный от времени идол с вырезанными глазами как будто взирал в душу путника, пронзая его насквозь. По разные стороны от главной фигуры возвышались истуканы ростом поменьше, изображающие младших духов в образе диких зверей – волка, медведя, рыси и лисицы. Украшенные шкурами мертвых хищников, они устрашающе взирали на заблудившегося в этих краях человека.

Петр, вытаращив глаза, смотрел на жуткие звериные лики. И не сразу заметил, что рядом с деревянными фигурами белеют кости. Приглядевшись, он отметил, что некоторые из них кажутся слишком крупными для лесных животных и вполне могут принадлежать и людям.

Внезапно под порывом холодного ветра один из истуканов заскрипел, заставив Петра вздрогнуть и отступить на шаг. Он неловко поставил ногу и упал на спину, и не успел поднять голову, как прямо над собой обнаружил перекошенное лицо грязного человека, одетого в вонючие звериные шкуры и сжимающего в руке настоящий серп.

– Господи боже! – воскликнул Петр, пытаясь отползти от вооруженного безумца как можно дальше и понимая, что уйти от него уже не удастся. Шаман медленно надвигался, его кривая ухмылка искажала грязное бородатое лицо. Он ступал почти бесшумно, как настоящий зверь, вышедший на охоту, и его добыча трепетала, ожидая неминуемой гибели.