Калейдоскоп

— Мистер Паттерсон стар и очень болен, — ответил на ее вопрос Чепмен. — Ему осталось недолго… У него одно желание: перед своей смертью собрать вас вместе. Для него это много значит.

— А если он не доживет?

— Он отдал распоряжение продолжить поиски и все-таки устроить вашу встречу. Его страстная мечта — лично участвовать в этой встрече.

Александра понурилась. Он все предусмотрел. Жаль, что это не произошло тридцать лет назад. Жизнь Хилари могла бы сложиться по-другому.

— Раз он был таким близким другом наших родителей, почему же не взял нас к себе?

— Не знаю. Кажется, его жена была против, и у него не хватило духу пойти наперекор. Он очень раскаивается. Бывает, мы совершаем непростительные ошибки, но понимаем это задним числом. — Джон набрался смелости и задал ей главный вопрос Артура Паттерсона: — Вы счастливы, Александра? Простите, что я спрашиваю…

Она улыбнулась сквозь слезы.

— Да, очень. Мне всю жизнь везло. Бог послал мне чудесных родителей. Пьер де Борн был прекрасным человеком, я его очень любила. И он меня. А мама… Вы ее видели. Это необыкновенная женщина! Мой самый близкий друг и союзник. Для нее это тяжелый удар. Чего ей стоило рассказать мне о прошлом! Особенно таком… — Александра вздохнула и посмотрела Чепмену в глаза. — Кто-нибудь знает, за что отец убил мою мать?

— Точно — нет. Кажется, они крупно поссорились. Он был пьян. Защита ссылалась на временное помрачение рассудка. Мистер Паттерсон до сих пор утверждает, что Сэм, ваш отец, обожал свою жену. Не всегда можно объяснить поступки, совершенные в приступе ярости или безумия.

Александра кивком головы подтвердила это. Она снова подумала о Хилари, потом о Мегане.

— Хочу надеяться, что с Меганой все в порядке. И с Хилари тоже. — Она как будто заново обрела их и относилась к ним как к своим детям. — У меня самой две дочери: Аксель и Мари-Луиза. Странное дело — Мари-Луиза похожа на Хилари. И еще: надо ж так случиться, что я вернулась на родину своей мамы!

У Чепмена был наготове еще один трудный вопрос:

— Вы что-нибудь рассказали мужу?

— Анри этого не понять. — Она печально покачала головой. — Он не простит моих родителей за то, что они скрыли от него факт моего удочерения. Пока вы не нашли сестер, не стоит его расстраивать.

Она всю ночь об этом думала и пришла к такому решению.

— А когда мы их найдем…

— Тогда придется сказать. Я же не могу отправиться в Америку за новой шляпкой?!

— Вы его ведь не обманывали, просто сами ничего не знали.

— Он сочтет, что его обманули мои родители. Он-то думал, что женится на дочери графа де Борн! Для Анри очень много значит чистота крови. Девять веков подряд его предки свято блюли ее. Брак с дочерью убийцы и фронтовой жены — не совсем то, что согласуется с его взглядами.

Про себя она подумала: может, оно и к лучшему, что у них нет сына. Он не простил бы ей наследника сомнительных кровей. Впрочем, он и так не простит.

Джон сочувственно смотрел на Александру. Кажется, ее муж — человек тяжелого нрава.

— Он свыкнется. Вы давно женаты, и он вас любит. Это много значит.

— Не для всякого, мистер Чепмен.

И как он может быть уверен, что Анри ее любит? Она и сама-то иногда сомневается. Просто он считает ее своей собственностью — такой же, как предмет обстановки эпохи Людовика XVI или картина старинного мастера. Что, если бы полотно Веласкеса вдруг оказалось подделкой? Позволил бы он ей по-прежнему висеть в гостиной? Вряд ли. Закоренелый педант! А ее происхождение оказалось не без темных пятен. Нетрудно представить его реакцию на такую весть о жизни супруги.

Сидя рядом с Александрой в уголке вестибюля отеля «Бристоль», Чепмен чувствовал, как в нем растет симпатия к этой женщине. Она такая милая и застенчивая, с добрыми глазами. Доброта — вот чего он всегда искал в женщине. Изящная, нежная, деликатная… Хоть бы предпринятое Артуром расследование не причинило ей вреда! Она этого не заслужила.

— Александра, давайте пообедаем вместе. Ничего, что я так запросто?

Она рассмеялась.

— Вам известны сокровенные тайны моей жизни. Неужели я стану требовать, чтобы вы величали меня титулом моего мужа?

— У него тоже титул?

— Ну как же: барон Анри Эдуард Антуан Ксавьер сент Брумер де Мориньи. Чудное имечко, не правда ли?

Смех сделал Александру моложе. К тому же он прозвучал разрядкой в напряженном разговоре.

— И все это умещается в его водительских правах?

Она прыснула, но тотчас вновь посерьезнела.

— А вы, мистер Чепмен? Что вы обо всем этом думаете? Вы умный человек. Наверное, вас это шокирует?

— Меня уже давно ничто не шокирует. Что же касается этой истории, то я просто зверею при мысли о том, сколько жизней губит одна неконтролируемая вспышка страстей. Пожалуй, я предпочел бы не ворошить тлеющие угли. Но не мне решать. Кто знает, может, вы принесете друг другу утешение. Вам ведь не безразлично?

Александра жестом подтвердила: нет, ей не безразлично.

— Я смутно помню Хилари… отдельные моменты… После того, как мама мне все рассказала, в голове то и дело вспыхивают отрывочные воспоминания. — Она вздохнула. — Бедная мама! Для нее это тяжелый удар.