Календарь

Она была чуть выше его ростом. Длинные рукава белой туники из тонкой овечьей шерсти с тёмно-жёлтой тройной окантовкой у самых кистей выглядывали из-под коротких рукавов столы. Широкая и длинная стола бледно-розового цвета, подпоясанная чуть ниже груди, по низу обшита плиссированной оборкой. Стола была настолько длинной, что не было видно, во что обута весталка.

Вычерненные и заплетённые в косы волосы, обмотаны вокруг головы, удерживались на ней при помощи лет оранжевого цвета. Поверх головы белое покрывало своей окантовкой гармонировало с туникой.

Миловидное лицо, говорило о том, что в прошлом оно было красивым, и тридцать лет суровой службы жрицей лишь незначительно состарили её сетью тонких морщин у кончиков глаз и уголков рта. Если бы Цецилия захотела стать римской матроной, то и в таком возрасте нашла бы себе удачную партию для замужества. Но, видимо, статус отставной весталки её устраивал больше.

Октавиан приблизился вплотную и, вдохнув аромата роз, говорившего о роскоши гостьи, хотя украшений и иных аксессуаров на ней не было, легонько коснулся локтя весталки, повёл её к раскладному стулу за такой же походный стол.

Усевшись за столом втроём, с налитыми слугами кубками рейтийского вина, неспешно повели светскую беседу. Весталка отказалась даже пригубить вино, хозяин с пониманием к этому отнёся. Говорили сначала о местной знати, о её нравах, как они проводят досуг, потом перекинулись на погоду, балующую в конце октября теплом и чистым небом, затем перешли к птицам, которых наблюдали поутру.

На вопрос Октавиана, что ему ждать от таких примет, весталка задумалась и попросила провести небольшой обряд прямо здесь за столом. Служанка зажгла две свечи, подала блюдце и прозрачный шар, диаметром около десяти сантиметров, и небольшую книгу, в красном кожаном переплёте.

После небольшой паузы, прорицательница приступила к гаданью. Она подержала обе ладони над пламенем свечей, запрокинув голову и закрыв глаза, шептала что-то. Затем, правой рукой покатала стеклянный шар, не меняя положение левой руки и не открывая глаз.

Ожидание ответа не затянулось надолго, весталка, по-видимому, посвящённая ранее о сути приглашения к консулу, подготовилась и в книгу заглянула лишь для проформы.

— Всё для тебя сложится хорошо, но главное не в этом, — начала говорить она.

— Тогда в чём?

— Молодому орлу не стоит уподобиться воронам, но и мудростью их пренебрегать ни к чему, — продолжала она туманно вещать, — но впредь всё должно быть заново.

— Что же мне делать?

— Не проливать много крови, не предавать, не оскорблять бога своим приближением к нему, быть милосердным и не мстить.

— Какие знаки или знамения покажут, что поступаю правильно.

— Если у твоего подчиненного не появится почётный когномен Пилат, значит, ты всё правильно делал.

Наделённая подарками отставная весталка удалилась восвояси. Оставшиеся Октавиан и Меценат немного помолчали, попивая вино и обдумывая слова гостьи, а затем стали делиться впечатлениями от услышанного.

— Всё-таки эти оракулы странно изъясняются, — начал Октавий, — сразу не поймёшь о чём речь.

— Вот кто, по-твоему, эти два ворона наделённые мудростью, — спросил он Гая, — Лепид с Антонием, Сулла с Цезарем или вовсе Сократ с Аристоклом?

— Конечно, здесь и Платон не разобрался бы, хотя и он грешен иносказательностью, — поддержал его Гай, — а всё-таки Платон прав, Демиург нас действительно направляет на истинный путь сверху, а если мы упорствуем, сворачиваем не в ту сторону, уничтожает: разбивает, как неудавшиеся горшки, и заставляет начинать заново.

— Ты думаешь? — удивился выводу Октавиан.

— Теперь скорей да, чем нет, — задумчиво ответил друг.

Через день на небольшом островке они встретились с Лепидом и Антонием. Трудные переговоры по созданию триумвирата закончились успехом. Октавиан не уступил нажиму Антония, не разрешил тому включить в первый список проскрибированных Цицирона, хотя имущества великий оратор частично лишился, попав во второй список, где его составу даровали жизнь. Это по инициативе Октавиана и при содействии Мецената были введены два вида проскрипции: жесткая, как во времена Цезаря и мягкая. Мягкая проскрипция не лишала проскрибированных жизни, а лишь заставляла выплачивать репарации за нанесённый своими действиями или бездействиями ущерб республике по разжиганию гражданской войны и запрещала, до особого разрешения сената, занимать любые должности в государстве".

"Вот как всё перевернули, — изумилась Яна, — можно предположить, что их теократия основана на деизме, только, причём здесь Пилат? Однако подозрительно много сходства в мелочах: птицы, имена слуг, октябрьская погода".

Она уже собиралась читать дальше, как неожиданно активизировалось окошко видео-обмена с улыбающимся в нём по центру Николаевым.

— Как сказочка читается? — спросил он.

— Это у тебя сказки, а у меня историко-художественная литература, — ответила Яна.

— У тебя тоже сказка, причём из твоей же головы, — засмеялся Андрей.

— Это что-то новенькое? — удивилась Яна, но ничего опровергать не стала, ожидая дальнейшего развития темы.