Календарь Морзе

– Вы избыточно циничны, Слава, – покачала головой Марта.

– Он просто мало выпил, – пояснил я, – примерно через сто пятьдесят граммов станет вполне сентиментален.

– Увы, – вздохнул Славик, – не для меня сегодня этот путь. На этом празднике жизни я буду одновременно коверным клоуном и конферансье.

– Ты пойдешь, Антон? – спросила меня Марта.

– Рад бы пренебречь, но Кешью велел…

Речь шла о благотворительном бале-маскараде, который внезапно устроил для горожан Губернатор. В честь чего и зачем – я не вникал. Думаю, просто для улучшения морального климата, сплочения элит и прочих ложных социальных ценностей. Приглашения на мероприятие были именные и считались весьма престижными, поэтому я очень удивился, получив такое. Меня никак не отнести к городскому истеблишменту.

– Мартын тоже будет, – грустно сказала Марта, – но без меня. У него какая-то новая пассия…

– У меня билет на два лица, – предложил я ей, – хочешь?

– Да, очень хочу… если это будет удобно, – спохватилась она.

– Думаю, вполне. Я не любитель пафосных пьянок, но буду рад тебя сопроводить.

– Какой у тебя будет костюм?

– Костюм?

– Антон! – укоризненно сказала Марта. – Это бал-маскарад! И раз я иду с тобой, то должна соответствовать твоему образу.

– Э… А можно я оденусь радиодиджеем? – жалобно спросил я. – Ну там, джинсы, рубашка, кеды…

– Да, женской руки тебе точно не хватает… – укоризненно покачала головой Марта. – Пойдем!

В странном крохотном магазинчике, где по стенам были плотно развешаны пышные кружевные платья и мрачные черные фраки, безмолвная пожилая женщина окинула меня сканирующим взглядом, переглянулась с Мартой и исчезла где-то в подсобке. Не знал, что в городе есть такая лавочка, – неужели кто-то тут носит фраки? А может, Марта ее выдумала? Может ли тульпа создать тульпу?

Вернувшаяся со стопкой одежды женщина жестом пригласила меня в примерочную. Вышел оттуда я аристократом конца девятнадцатого века: серый сюртучный костюм-тройка, белоснежная рубашка со стоячим воротником, лаковые штиблеты и затейливый шейный платок, который я вынес в руках, потому что понятия не имел, как его завязывать. Марты в помещении не было, а женщина указала мне на стоящий посредине стул. Я уселся, и она захлопотала над моими волосами. Казалось бы, что можно сделать с простой короткой стрижкой? Но несколько движений расческой, пара пшиков баллончика с лаком – и к человеку в зеркале хочется обращаться «сэр». Платок расположился на шее изящным узлом, а окончательно образ завершили короткий глянцевый цилиндр, белые тонкие перчатки и трость с собачьей головой. Я был уверен, что все это будет сидеть на мне как на корове седло, но из зеркала на меня смотрел настоящий лондонский денди.

– Как я тебе? – спросила сзади Марта.

– Шарман, мадемуазель! – сказал я искренне.

Марта оделась точно в стиль – утянутая корсетом тонкая талия над пышным колоколом юбки, вычурная шляпка с крошечной вуалеткой, оборки на рукавах, открытые плечи и глубокое, хорошо наполненное декольте, куда непроизвольно сползал взгляд. Выглядела сногсшибательно – есть какое-то особое очарование в том, родившемся на смене веков, модерне.

Она подошла и стала рядом перед зеркалом, положив обвитую браслетом-змейкой руку мне на сгиб локтя. Мы выглядели идеальной парой, как в историческом кино.

– Пойдем?

– Прямо вот так?

– А почему нет?

Я подумал, что на улицах города можно встретить личности и постраннее, так что действительно – почему бы и нет?

Я порывался заплатить, но Марта решительно сказала: «Деньги тут не нужны, поверь», – и я поверил. Это ее бенефис, так что пусть ведет партию, а я буду, по возможности, оттенять ее совершенство.

Марта накинула на открытые плечи тончайшую шаль, я предложил ей согнутую в локте руку, она, кивнув, приняла ее – и мы пошли. Мы неторопливо прогуливались в сторону городского театра, где уже собирались гости, и на нас, конечно, пялились – но без особого удивления. Я старался нести трость так, чтобы не врезать себе по ноге – она оказалась увесистой. На кой черт тогда все таскали эти палки? Лично мне она только мешала. К счастью, ее, вместе со шляпой и перчатками, принял на входе поклонившийся привратник, одетый в ярко-голубую, отделанную белым кружевом ливрею.

– Я смотрю, тут все серьезно! – прошептал я Марте, когда, приняв глянцевую с золотым обрезом карточку приглашения, он громко объявил:

– Господин Антон Эшерский со спутницей!

– А ты как думал! – прошептала она мне в ответ, важно кивая другим гостям.

Бал еще не начался, но народу в большом фойе старинного театра уже хватало. Одетые разнообразно, ярко и причудливо люди передвигались по освещенному залу, здоровались, раскланивались, собирались группками и снова разбегались в непрерывном броуновском движении. Накрахмаленные официанты скользили между ними с подносами, полными бокалов.

– Не ожидал от провинции такой роскоши, – удивленно сказал я Марте. – Прямо какой-то пир во время чумы.

– Антон, – ответила она со смешком, – ты вообще удивительно мало понял про Стрежев.