Календарь Морзе

Маракс достал из кармана очки, из другого кармана – тряпочку, протер стекла и снова убрал очки в карман.

– И этот вопрос кажется вам простым? – спросил он удивленно.

– Ну, скажите просто – да или нет.

– Является примерно в той же мере, в какой вы, господин спикер, являетесь тем же человеком, каким были вчера.

– С утра я видел в зеркале себя, – засмеялся Базин.

– Понимаете, – сказал профессор устало, – это один и тот же смысловой материальный объект. Та же, если угодно, учетно-складская товарная единица. Состоит ли он из тех же атомов и молекул, из которых состоял изначально? – Скорее всего, нет. Но и вы, господин спикер, не состоите из тех же клеток, что вчера, – человеческий организм непрерывно обновляется. Однако я удивлен, что вы пригласили меня ради этого. Неужели именно этот, крайне малозначимый, нюанс представляется вам важным в сложившихся обстоятельствах? Вы разве не понимаете, что ситуация изменилась? То, что казалось сначала досадным недоразумением и временным затруднением, на наших глазах превращается в катастрофу. Поймите, это не новые жизненные обстоятельства, которые надо использовать, это стихийное бедствие, требующее экстренного реаги…

Звук пропал – профессору отключили микрофон. Он несколько секунд продолжал говорить, неслышно шевеля губами, но потом махнул рукой и сошел с трибуны.

– Регламент, регламент! – провозгласил спикер. – Благодарим профессора за исчерпывающее пояснение!

Маракс некоторое время растерянно топтался у трибуны, потом Славик неожиданно сорвался с места, трусцой подбежал к нему, что-то сказал, нежно взял под локоток и повел к нашим боковым местам. Ученый кивнул и послушно пошел с ним.

– Итак, господа депутаты, – гремел в микрофон Базин, – наука неопровержимо доказала, что респавнящийся товар – это тот же самый товар. То есть это товар, закупленный собственником для дальнейшей реализации, поэтому я рекомендую принять законопроект, утверждающий на него право собственности изначального владельца. И собственность эта неотъемлема так же, как и любая другая!

– Эти люди делят судовую кассу на тонущем корабле, – грустно сказал профессор, которого Славик усадил рядом с нами. – Я лучше вернусь в институт.

– «Эффект Даннинга – Крюгера», – вспомнил я. – Это когда долбоебы не могут понять, что они долбоебы. Потому что они долбоебы.

– Подождите, проф! – сказал, панибратски приобнимая его за плечи, поддатый Манилов. – Давайте подождем, чем закончится. Разве вы не любите цирк?

– Не очень, – признался профессор. – Даже в детстве не любил. Шум, запах, громкая музыка… Но я готов потерпеть при одном условии.

– Каком?

– Он, – Маракс показал на меня рукой, – даст мне эфир на своем дурацком радио. В прошлый раз я, увы, был связан определенными… хм… обязательствами. Но мне кажется, они утратили силу в связи с… Утратили, в общем.

– Может, оно и дурацкое, – обиделся я. – Но другого-то у вас нет. Ладно, договорились, жду вас утром в студии. А теперь дайте послушать.

– Если вопросов больше нет, предлагаю перейти к голосованию, – закончил спикер.

– Есть вопросы! – раздался знакомый голос из зала.

Я с удивлением увидел поднявшегося с кресла Председателя. Он сменил свой сельский засаленный пиджачишко на вполне приличный костюм и выглядел на удивление солидно. Я сразу вспомнил, как мое подсознание во сне нарядило его купцом первой гильдии.

– Афанасий Парфеныч! – подскочил Базин. Так вот как его зовут, оказывается. – При всем нашем уважении к труженикам села… Это заседание думы, и право голоса…

– Да хоть лево! – рявкнул Председатель. Его было прекрасно слышно без всякого микрофона. – Вы нас за дурачков держите? Я же вижу, к чему вы ведете! Сейчас вы примете закон, что респавнящаяся жратва – ваша священная собственность, потом на нулевых затратах устроите демпинг и выдавите нас, фермеров, с рынка!

– Это называется конкуренция! – ехидно заявил из президиума тот, со сломанным носом, который все пытался во мне взглядом дырку прожечь. – Учитесь работать, а не в чужой карман заглядывайте!

– Хрененция! – Председатель побагровел. – Да ты о работе понятия не имеешь, купипродайка!

– Что это за дятел с клювом набок? – поинтересовался я у Славика.

– Фораскин, оптово-розничный олигарх, владелец двух гипермаркетов и продуктовой базы, – ответил он весело. – Людей, детям которых ломаешь руки, надо знать в лицо, Антоша!

– Уже все в курсе, да? – спросил я с досадой. – И не сломал я ему руку, просто ушиб.

– Что ты хочешь, городок маленький. И он тебе это припомнит, не сомневайся.

– Ой, баюсь-баюсь!

– Афанасий Парфеныч! Прекратите! Сядьте! – надрывался тем временем спикер. – Соблюдайте регламент, иначе мы будем вынуждены вывести вас из зала!

– Выводилка не выросла! – буркнул Председатель, но сел на место.

В наступившей внезапно тишине послышались размеренные хлопки в ладоши. Это, сидя в первом ряду, громко и нарочито аплодировал Кеширский.

– Ну, Андрей Андреич, – укоризненно сказал спикер, – вы-то чего клоунаду устраиваете? Не ожидал от вас…