Читаем Календарные обычаи и обряды народов Передней Азии. Годовой цикл полностью

После возвращения из синагоги устраивается вечерний седер. Приглашают, если это возможно, гостей — этот обычай приобрел популярность в еврейских общинах Востока в средние века, когда в Шаббат либо приглашали гостей, либо сами ходили в гости [Goiten, 1988, с. 13, 14; Feitelson, 1982, с. 256]. В начале седера родители обычно благословляют детей. На стол кладут две целые булки из белой муки, часто сплетенные «косичкой», накрывают их нарядной шаббатной салфеткой и ставят бокал вина (иногда — цветы). Отец семейства произносит благословение (киддуш) над вином (бокал он держит в правой руке), отпивает немного из бокала, а затем передает бокал остальным членам семьи, так что все по очереди отпивают по глотку. На Ближнем Востоке в XVI–XVII в. шаббатные бокалы были нередко из цветного стекла, с крышкой, позднее были распространены серебряные кубки без ножки, украшенные чеканкой [Shachar, 1975, с. 5; Jerusalem, 1993, с. 35, 36]. Затем совершается ритуальное омовение рук, отец семейства снимает с хлеба салфетку и произносит над ним благословение. Затем, разломив один хлеб, он обмакивает кусочки в соль и раздает их сидящим за столом [Eliachar, 1983, с. 53]. У ашкеназов, а также у персидских евреев распространено название такого хлеба — хала, в то время как у сефардов специального обозначения для него нет. Этот хлеб рассматривается как воспоминание о той доле хлеба, которую в библейскую эпоху приносили в жертву Богу; при этом женщины, пекшие хлеб, должны были отдавать кусок текста первосвященнику (Чис. 15:18–21; Mishnah, Hallah. 4:8С). После разрушения Храма и отмены жертвоприношений этот обычай был заменен бросанием куска теста в огонь — в пятницу, когда пекут хлеб для Шаббата. Подобный обычай существует у мусульман. Иногда его считают умилостивительным приношением злым духам [Schauss, 1973, с. 288]. Возможно, однако, что этот обычай связан с жертвоприношением домашнему духу (домовому). Шаббат вообще имеет отчетливо выраженный характер семейного праздника: об этом говорит то, что он совершается дома, в кругу семьи, большую роль играют мать и отец семейства, семейная трапеза, приношение домашнему духу).

После этого следует сам ужин, во время которого принято есть рыбу, которую считают символом плодовитости, а также блюдо, которое под разными названиями (choient, shalel, на Востоке — hamim) и с различными компонентами (первоначально бобовые, затем картофель, мясо, различные овощи) было распространено почти повсеместно. В очень древней и изолированной общине города Загроса (Иракский Курдистан) подавали mabote — блюдо из поджаренных пшеничных зерен, бобов и мяса. В Персии было популярно khalebibi — блюдо из вареной говядины, бобов, редьки, капусты, лука и риса [Cooper, 1993, с. 103; Unterman 1991, с. 52]. Седер завершается благодарственной молитвой. После нее поют специальные праздничные гимны (zemiat) иногда допоздна. Начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме, епископ Порфирий (Успенский), посетивший Сирию и Палестину в 1843–1844 гг. отмечал, что в этих землях евреи пользовались свободой богослужения и весело, с широким застольем и громким пением, встречали Субботы [Успенский, 1894, с. 509].

В Шаббат устраивают три трапезы (seudot). Обычай печь особый хлеб для Шаббат, а также предписание о трех праздничных трапезах в этот день, как и ношение специальной одежды (последний обычай в наши дни утрачен), относят к первым векам н. э. [Mishnah, Taanit. 2:4B, 2:5А].

Если существует угроза жизни человека, то Шаббат разрешается отложить или нарушить. В этот день можно отмечать совершеннолетие мальчика (bar mizwah), достигшего тринадцати лет, а также совершать обрезание.

В отличие от караимов, которые буквально толкуют стих: «оставайтесь каждый у себя, никто не выходи от места своего в седьмой день» (Исх. 16:29) — евреи не так строго ограничивают передвижение в Шаббат. Раввины еще в средние века установили особую границу (techum Shabbat) — граница Шаббата (около 0,5 мили) [Kanof, Greenberg, 1974, Col. 572]. В настоящее время в ортодоксальных кругах Израиля во время Шаббата запрещается ездить на автомобиле и пользоваться электричеством (кроме холодильника). В религиозных киббуцах для включения освещения, а также для доения скота в Шаббат применяется программное управление [Kanof, Greenberg, 1974, Col. 572].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука
Повседневная жизнь египетских богов
Повседневная жизнь египетских богов

Несмотря на огромное количество книг и статей, посвященных цивилизации Древнего Египта, она сохраняет в глазах современного человека свою таинственную притягательность. Ее колоссальные монументы, ее веками неподвижная структура власти, ее литература, детально и бесстрастно описывающая сложные отношения между живыми и мертвыми, богами и людьми — всё это интересует не только специалистов, но и широкую публику. Особенное внимание привлекает древнеегипетская религия, образы которой дошли до наших дней в практике всевозможных тайных обществ и оккультных школ. В своем новаторском исследовании известные французские египтологи Д. Меекс и К. Фавар-Меекс рассматривают мир египетских богов как сложную структуру, существующую по своим законам и на равных взаимодействующую с миром людей. Такой подход дает возможность взглянуть на оба этих мира с новой, неожиданной стороны и разрешить многие загадки, оставленные нам древними жителями долины Нила.

Димитри Меекс , Кристин Фавар-Меекс

Культурология / Религиоведение / Мифы. Легенды. Эпос / Образование и наука / Древние книги