Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники

Как видим, в основе ритуала — имитативная магия, обращенная на некое языческое божество и позднее объединенная с элементами христианского культа (бабочка летит к богу; разбрызгивание воды уподобляется в сознании церковному обряду кропления «святой водой», приобретая, впрочем, шуточный оттенок)^{743}.

Ритуал завершался третьим общераспространенным элементом — гаданием об урожае по положению, в котором остановится катящееся сито: если дном вниз, год будет голодным; если дном вверх, урожай будет хорошим; если на ребре, хлеба будут высокими (так же гадают и во время кукерских игр). Сито символизирует достаток не только потому, что служит для просеивания муки, но и потому, что слова «сито» и «сыто» в болгарском произношении омонимы^{744}.

Пеперуда: хозяйка обливает водой пляшущих пеперуд

Исполнительницы обряда награждались в каждом доме мукой, яйцами, брынзой и т. п., которые подавались в сите. Из этих продуктов матери девочек готовили кушанья для совместной трапезы (кушанья подавались, как и во время других старинных обрядов, на полотне, расстеленном на земле). Интересным вариантом обычая являлось приготовление хлеба для трапезы беременной женщиной^{745}, которая своим участием в магическом обряде, вызывающем плодородие, якобы усиливала его воздействие (соединение имитативной магии с контактной).

С конца XIX в. — начала XX в. наблюдается постепенное переосмысление магического ритуала в игру, забаву, а завершающий его сытный ужин — в награду за его исполнение. Обливание водой совершалось под смех присутствующих, в иных местах делались попытки обрызгать водой и зрителей. Публика вслух оценивала мастерство и костюмы исполнительниц. Обычай вызывал всеобщее оживление и был поводом для заигрывания парней с девушками (если он исполнялся взрослыми). Не случайно в одном селе пеперуду образно называют «женскими кукерами»^{746}. Но некоторые элементы магии в прошлом все же сохранялись.

В настоящее время обычай в быту не исполняется. Но пеперуда с интересом смотрится на фестивалях народного творчества, полностью утеряв свой магический смысл.

К северу от Балканского хребта бытовал другой обычай вызывания дождя — герман. Он неизвестен в южной части страны, зато распространен в сопредельных областях равнинной Румынии, далее к востоку — в Молдавии (под названиями калоян, герман, пэпуше и др.) и в восточной Сербии (джерман)^{747}. Ареал распространения этого обычая совпадает с территорией, которую на рубеже новой эры занимали северофракийские племена^{748}. Как и пеперуда, герман в разных районах был приурочен к разным датам или же исполнялся только во время засухи, а в некоторых местах и от чрезмерных дождей. Существовал вариант германа против градобития (преимущественно в западной Болгарии). Нередко германа разыгрывали в один день с пеперудой, но всегда после нее. Довольно распространенное приурочение обычая ко дню св. Германа (12 (25) мая) объясняет, по мнению Арнаудова, позднейшее наименование этого языческого обычая^{749}.

Основной реквизит обряда — глиняный обнаженный человечек ростом в 30–50 см, со скрещенными руками (герман «умер» от засухи и голода) и большим фаллосом (символом плодородия). Его хоронили по всем правилам погребального ритуала, с возжиганием свечей, причитаниями, отпеванием и поминками. В причитаниях содержалась мольба о дожде. Через один, девять или 40 дней (варианты разные) германа выкапывали, разламывали и бросали в реку (пруд, море, лужу), ожидая после этого дождя. Исполняли обряд девочки, одна из которых «поп» (на голове — кастрюля, в руке — самодельное кадило). Часто это участницы обычая пеперуда. В поминальных ритуалах обыкновенно участвовали и взрослые. Изредка исполнительницами всего обряда были пожилые женщины. Иногда поминальную трапезу накрывали на улице, чтобы каждый проходящий мог принять в ней участие^{750}.

Обычай герман не получил еще в науке достаточно убедительного объяснения. Ясна лишь связь его с древними земледельческими культами. М. Арнаудов предположил, что герман — это персонификация вредных стихий, мешавших развиваться растительности, хотя и признает, что в народе такое толкование прослеживается весьма слабо^{751}. X. Вакарельский полагает, что в образе германа народ олицетворил последствия засухи с целью умилостивить божество и что имитативная магия имеет в этом обычае второстепенное значение^{752}. Можно предположить также, что герман — это символическая искупительная жертва, избавляющая от бедствия (в народе говорят: «Герман умер от засухи ради дождей»). Недавно высказано мнение (по поводу восточнороманского варианта обычая), что это своеобразная модификация культа умирающего и воскресающего бога^{753} (захороненный герман воскресает во всходах растений — ср. Озирис в толковании Д. Фрэзера)^{754}.