Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники

День летнего солнцестояния — 24 июня (7 июля) (еньовден, янювден) не во всех областях Болгарии почитался как большой праздник. Наиболее полно его смысл и значение сохранялись в юго-восточной части страны; в центральных, северных и северо-восточных районах некоторые ритуалы праздника были перенесены (за редкими исключениями) на другие дни (георгиев день, новый год).

В Родопах традиционный обряд в сокращенном виде местами исполнялся 24 июня, часть его в некоторых районах перенесена на весну, а в западной Болгарии енев день почти лишен обрядности и часто вовсе не считался праздником^{766}.

Такая картина — следствие переосмысления и неравномерного отмирания обычая, очень древнего и многофункционального. Даже наиболее полный его вариант, зафиксированный во второй половине XIX — начале XX в., не содержит некоторых элементов, о которых сообщают средневековые источники.

Так, например, в Синодике царя Борила (XIII в.), направленном против богомилов (поддерживавших некоторые традиционные обычаи), предаются анафеме эротические обряды — «скверные таинства», «эллинской службе подобные», которые совершались в ночь под рождество Иоанна Крестителя. Возмущенный тон автора схож с тоном русских церковников XII–XVII вв., осуждавших купальские игрища^{767}. В традиции енева дня XIX–XX вв. подобных обрядов нет.

Второй характерный для иванова дня многих славян и других европейских народов момент — возжигание костров и связанные с огнем очистительные обряды — был утрачен гораздо позднее. Еще во второй половине XIX в. эти обычаи засвидетельствованы в нескольких районах страны, а на юго-западе Болгарии местами отмечались и после первой мировой войны^{768}. Они хорошо сохранялись у албанцев и греков. Так как очистительные обряды той же формы и смысла ярко представлены в весенних праздниках болгар (см. «Весенние праздники» настоящей серии), то можно предположить, что они были перенесены с лета на весну^{769}.

В традиции енева дня XIX — начала XX в. слабо прослеживаются аграрные обычаи с действиями, носящими характер продуцирующей магии. Возможно, это потому, что к концу июня хлеба во многих районах Болгарии уже созревали. Быть может, это одна из причин отпадения эротических обрядов, в древности служивших, как известно, магическим средством обеспечения плодородия земли^{770}. Остатки древних аграрных культов часто вплетены в основной мотив праздника — заботу о здоровье и благополучии человека.

На рассвете енева дня во многих районах Болгарии было принято купаться в речках (обычно с еневскими венками на голове), чтобы набраться здоровья. Целебные свойства речной воды объясняли тем, что в то утро в ней якобы купалось солнце. Полагали также, что небесное светило в енев день оживляло пересохшие источники и, найдя такие, спешили омыться в них^{771}. Как видим, в этих обычаях объединились обряды, посвященные здоровью, почитанию воды, и солярный культ.

Почитание воды в качестве аграрного культа в болгарском ивановом дне развито слабее, чем у народов, живущих севернее. У болгар оно гораздо ярче было представлено в обычаях и праздниках, приуроченных к более ранним календарным датам: к георгиеву дню, русальной неделе, к обычаям вызывания дождя. Верование в плодоносную и оздоровительную силу ивановской росы отмечалось в районах с более архаическим бытом (западная Болгария, Родопские горы, частично в Добрудже и др.)^{772}, что дает основание предположить более широкое в прошлом их распространение, связать со славянской и шире с древнеевропейской традицией. Пережитком этих верований было, очевидно, представление о собирании росы с колосьев как о магическом средстве переманивания к себе плодородия с чужого поля. «Колдуньи», раздетые донага, собирали росу, волоча за собой фартук, чтобы затем выжать его на своем поле; произносили заклинания, обращаясь к Еню^{773}. «Волшвения и плодов влачения» порицаются в Синодике Борила^{774}.

Вода являлась реквизитом обряда гаданий — одного из центральных моментов праздника енева дня в юго-восточной Болгарии. Это «немая» (мълчана) вода, которая приобретала магическую силу, если ее набирали и несли молча. Обычай еньова буля (см. ниже) исполнялся и около колодцев, и на реке, но это не были главные детали обряда.

В обрядности енева дня прослеживаются остатки солярного культа, естественно связанного с датой праздника. Широко распространено поверье, что солнце на восходе «пляшет» или «вертится», и вошло в обиход наблюдать с высокого места это явление. На восходе же гадали по своей тени о судьбе (тень без головы означала смерть и т. д.)^{775}. В городке Котел (средняя часть Балканских гор) отмечено, что солнце пляшет с двумя саблями в руках^{776} — интересная параллель к гипотезе Н. Н. Велецкой о связи русальных игр в Македонии (тоже с саблями) с солнечным культом^{777}.