Калифорния на Амуре

Ход, надо сказать, остроумный и выигрышный. Если только он, Загорский, не выберется из этой смертельной ловушки, как это уже делал раньше в похожих обстоятельствах. Впрочем, обстоятельства обстоятельствам рознь – опасностей много, а жизнь одна, и нельзя рассчитывать, что фортуна всякий раз будет отбивать тебя у смерти.

Для начала Нестор Васильевич успокоил дыхание, затем стал напрягать мышцы рук и ног, стараясь привести их в боевую готовность. И хотя все тело его было закалено тренировками, словно сталь, но запас прочности у человека все-таки гораздо меньше, чем у стальных изделий. Тем не менее, надворный советник своих усилий не оставлял, потому что рассчитывать на помощь извне никак не приходилось. Сейчас от его стойкости зависела жизнь по меньшей мере двух человек – его самого и Ганцзалина. Потому что если он не освободится сам, то никто не спасет его помощника – в этом Нестор Васильевич почему-то был свято убежден.

И хотя веревки держали его вмертвую, но, вероятно, рано или поздно он все равно добился бы своего… Добился бы, если не одно неожиданное и страшное обстоятельство.

Обстоятельство это вышло из леса на могучих мягких лапах, которые почти не проваливались в наст и встало в десяти саженях от Загорского, раздраженно постукивая полосатым хвостом по белому снегу. На него желтыми, как преисподняя, глазами, глядела сама смерть – могучий князь тайги, свирепый и ужасный тигр-амба. Казалось, что в мглистом вихре падающих снежинок вдруг зажглось золотым огнем солнце, но солнце это было страшным, усатым, клыкастым, и черного в нем было больше, чем золотого.

Нестор Васильевич замер, дыхание его пресеклось. Надворный советник был храбрым человеком, долгие годы занятий китайским ушу выжгли слабость из его тела и страх из его сердца. Он не боялся никого из людей, и не боялся никаких обстоятельств. Пожалуй, он не боялся даже смерти – если под смертью разуметь прекращение жизни. Но перед ним сейчас воздвиглась сама погибель и притом в самом страшном облике из тех, которые может помыслить человек.

Ах, если бы только он был свободен! Да, если бы только он был свободен, он, пожалуй, вооружился бы суковатой палкой, каких много в лесу, он использовал бы всю силу свою, всю нечеловеческую ловкость и дал бы тигру бой. Вероятно, он все равно бы погиб, но погиб в бою, а не безответно и покорно, как какая-нибудь жалкая мышь.

Увы, он был связан по рукам и ногам, он был беспомощен…

Словно поняв это, тигр негромко и страшно зарычал и, мягко ступая по толстому снежному ковру, сделал несколько шагов к Загорскому.

– Ну-ну, – преодолевая страх, проговорил Нестор Васильевич, – спокойно, дружище! Мы с тобой благородные мужи, мы не станем пользоваться слабостью соперника. Хочешь честной битвы – перекуси веревку, клянусь, у меня нет никакого оружия.

Тигр оскалился и сделал еще пару шагов к Загорскому. Это был могучий крупный зверь, но при этом еще молодой и гибкий. Вероятно, он весил пудов двадцать или около того. Но несмотря на такую тяжесть, по снегу он ступал почти невесомо – и оттого казался еще более страшным.

Тигр медленно подходил все ближе, время от времени останавливаясь и внимательно приглядываясь к жертве. Наконец он оказался почти рядом с Загорским, в каких-нибудь паре саженей, но не спешил с последним броском. Очевидно, тигр не встречал еще человека, который бы вел себя так странно. Человек не был мертв, он смотрел и говорил, но при этом сохранял неподвижность. Это и пугало, и раздражало зверя, он никак не мог решиться, с какого боку подойти ему к жертве и как взяться за дело. Однако нерешительность его продлится недолго, охотничий инстинкт все равно рано или поздно возьмет верх.

«Скорее рано», – безнадежно подумал Загорский.

Если ему повезет, тигр одним ударом могучей лапы снесет ему голову и прекратит его мучения. Если нет, он будет грызть его и рвать на части живьем. Болевой порог у Загорского высокий, и, возможно, перед тем, как навеки закрыть глаза, он еще увидит, как хищник вырвет у него из развороченной груди горячее трепещущее сердце…

Тигр был уже так близко, что Загорский ощущал смрадный запах, идущий из его пасти. От запаха этого и от вида желтых, острых как ятаганы клыков подкатила тошнота, сознание начало мутиться.

Но даже перед лицом смерти мозг его работал и работал лихорадочно. Что делать? Позвать на помощь? Шансы на то, что здесь поблизости есть охотники, ничтожны, и еще меньше вероятность, что они успеют до того, как тигр разорвет его на части. А крик может раздразнить зверя, подстегнуть его к нападению. Нет, кричать нельзя, так будет только хуже. Пусть он выиграет всего несколько мгновений, но как знать, не изменится ли что-то в мире за эти мгновения, не появится ли что-то такое, что вдруг переменит весь ход событий и спасет его от смерти.