Калигула

Нарисованная картина заставила меня поморщиться, но в самой глубине души я пожелала Лонгину именно такой судьбы – ради блага сестры.

– Ты открыто высказываешь свои соображения, – с интересом отметил Калигула. – Редкое качество в наше дни и весьма опасное. Именно оно погубило моих родных.

Силан рассмеялся:

– Льщу себя надеждой, что хорошо разбираюсь в людях, и ты мне кажешься человеком, на которого можно смело положиться. Сестра твоя производит такое же впечатление, а поблизости больше никого нет. Гай, надеюсь, твой брак с моей дочерью будет долгим и счастливым. Своих сыновей у меня нет, и хотя сын моего брата продолжит род, я всегда чувствовал себя обделенным. Если ты согласишься на более дружеские отношения со мной, чем подразумевают наши новые роли, то я окружу тебя заботой, как родного сына. Само собой, – поспешил он уточнить, – я не претендую на то, чтобы заменить тебе отца, чье имя живет в истории и служит примером того, что значит быть настоящим римлянином.

Мой брат обычно выносил суждение о человеке в первые мгновения встречи с ним. Это была одна из характерных его черт, которую лично я склонна считать недостатком. И когда Калигула оценивал кого-то, то походил при этом на покупателя на невольничьем рынке, разнимающего челюсти раба, чтобы осмотреть зубы несчастного. Именно с таким видом он уставился на Силана, и я не раз наблюдала, как смущенно переминаются люди под изучающим взглядом брата. Однако новоиспеченный тесть Калигулы понимающе улыбнулся, и Гай расслабился, чего давно уже себе не позволял.

– Не знаю, успею ли я стать тебе хорошим сыном, – сообщил он Силану с неожиданной откровенностью.

– Почему же?

– Есть при дворе люди, поставившие себе целью уничтожить меня и остальных детей Германика даже после того, как Сеяна постигла заслуженная участь.

Силан медленно кивнул и снова улыбнулся:

– Юный Гай, не все так плохо. При дворе Тиберия достаточно змей и скорпионов, да и… – Силан перешел на шепот, – да и сам император порой бывает опасен. Но я уже два десятилетия лавирую между предательскими течениями двора и буду рад помочь тебе найти безопасный путь через его водовороты. Сомневаюсь, что существует хоть одна тактика выживания при императорском дворе, о которой я не знал бы; впрочем, до меня доходили слухи, что и ты не новичок в этой игре. Весьма вероятно, я смогу тебе помочь. Пойдем, Гай. Давай поговорим.

Силан отвел моего брата в сторону. Однако через несколько мгновений они вынуждены были сменить тему разговора на что-то более безобидное и банальное, поскольку их тут же окружили честолюбивые гости, жаждущие пообщаться с ними. Я осталась стоять в одиночестве и погрузилась в размышления.

Мы все поженились. Друзиллу обрекли на отношения, которых она не хотела. Наш брат получил миловидную жену и тестя, готового стать ему отцом. А я? Я вышла замуж за обаятельного, дружелюбного и чуткого Виниция.

Глава 9. Время воронов

Следующую зиму и весну я вспоминаю как время смерти и боли. Время воронов. Через неделю после бракосочетания мы вернулись на Капри, перед самым днем рождения Калигулы. Он привез с собой красавицу-жену, и с ними прибыл ее отец, Силан, как человек, хорошо знающий императора, и один из ведущих сенаторов Рима. Друзилле с ее мужем отдали виллу Дианы на дальнем конце острова, и они поселились там, по-прежнему под бдительным надзором преторианцев. Так к страданиям Друзиллы прибавилась разлука с нами, ее родными. Лонгин неоднократно обращался к императору с просьбой назначить его на какую-нибудь важную должность. В конце концов Тиберий устал от него и перестал допускать на виллу Юпитера.

Думаю, мне в какой-то степени повезло. Неделю я провела в Анциуме с новым супругом и укрепилась в мнении о нем как о добром, дружелюбном и деятельном человеке. Он не настаивал на том, чтобы вступить в супружеские отношения в первую же брачную ночь, хотя имел на это полное право. Вместо этого решил дождаться, пока я не буду готова. А я пришла к нему на следующую ночь, чтобы быть как муж и жена, и то, что случилось между нами, сопровождалось неловкостью и дискомфортом, о чем меня предупреждали, и – совершенно неожиданно – нежностью и необыкновенным чувством удовлетворения. Мое превращение в женщину свершилось, и я горячо благодарила судьбу за то, что сделал это Марк, а не кто-то другой. Мы соединялись каждую ночь, пока длилась та неделя в Анциуме, потом он уехал в Рим с поручением от самого Тиберия – привести дворцы на Палатинском холме в порядок: очистить их от нездорового влияния падшего Сеяна, чтобы они вновь могли служить достойным местом пребывания императора. Я вернулась на остров, чтобы жить с братом при дворе точно так же, как жили мы там до нашей общей свадьбы. Странный это был поворот событий и болезненный. Я очень быстро привыкла полагаться на своего супруга и открываться ему, но мне тут же пришлось учиться существовать без него.