Калигула, или После нас хоть потоп

-- Я не люблю, когда ты орешь, как пастух, -- произнес император. -Неужели и ты нахватался от Макрона всей этой гадости. Что за дурные привычки?

Но остановить Гая было уже невозможно.

-- Он получит золотой венок, а? Я, я его не получил, а этот негодяй Луций получит? Позор! И это умышленно делается! -- кричал Калигула, так что жилы вздувались у него на висках. -- Да разве Луций Курион благороднее меня? Сенат грубо оскорбил и опозорил твоего внука, цезарь!

-- В чем же оскорбление, если награжден будет Луций Курион? -- сухо поинтересовался император.

-- Я ненавижу его! -- выкрикнул Калигула.

-- О, это аргумент, и, безусловно, достойный наследника императора, -саркастически произнес Тиберий. -- Потому что он всегда опережал тебя в гимнасии, дальше метал копье, смеялся над твоей робостью.

-- Да, он насмехался надо мной. Он унижал меня перед всеми. И перед Клавдиллой...

-- Не притворяйся, будто ты любил Клавдиллу! Ты замучил свою жену. Стыдись! Ты мелочен, Гай Цезарь. Так не должен чувствовать, думать и говорить будущий император.

-- Все оттого, -- торопился Калигула, -- что ты десять лет держишь меня тут взаперти! Оттого, что ты отстраняешь меня от государственных дел и говоришь со мной, как с ребенком. Ты даже в Рим не хочешь меня пускать! А если и пускаешь, так на несколько жалких часов, да еще и соглядатаев посылаешь...

Тиберий вставил:

-- Но сколько мерзостей ты успеваешь натворить за эти несколько часов! У тебя, пожалуй, слишком много денег...

-- Это мои деньги, мое наследство, -- отрезал Калигула и продолжал со страстью: -- Почему ты не пошлешь меня легатом в провинцию? Солдаты любят меня. Это они прозвали меня Калигулой. Солдаты преданы мне так же, как и моему отцу Германику...

Безо всякого выражения Тиберий повторил свой всегдашний лицемерный ответ:

-- Как же мне, старику, стоящему на краю могилы, лишиться тебя? И, кроме того, здоровье твое не таково, чтобы с легкостью переносить тяготы солдатской жизни. И зачем тебе покидать покинутого? -- А про себя подумал: "Что ж мне, оставить тебя в Риме или послать куда-нибудь и самому усугубить свой позор?" -- Вслух же произнес иронически: -- Ты мечтаешь о триумфе? Не спеши. У тебя впереди триумф более пышный -- ты займешь мое место. Ты ведь прекрасно знаешь, что величайшая честь -- быть римским императором -- не уйдет от тебя!

Калигула это знает. Старик его унижает, пренебрегает им, ни в грош его не ставит, но признает, что Калигула унаследует власть. Калигула, хотя и бредит славой, вцепился в старика сильнее клеща. Он постоянно настороже, дабы кто-нибудь другой не успел захватить власть, когда старик угаснет, и он постоянно что-нибудь клянчит у него. Вот и история с Луцием не дает ему покоя. Однако он понял, что сейчас ему ничего не добиться. Ну пусть так, с Луцием он сведет счеты, когда будет сидеть в этом кресле. Он ходил по комнате, шлепая огромными сандалиями, его шишковатая голова подергивалась, и он бормотал себе под нос то, что не смел произносить вслух.

Император более не обращал на него внимания. Его логический ум уже обдумывал бессвязные выкрики Гая и классифицировал их. Солдаты любят меня? Они преданы мне так же, как были преданы моему отцу? Это правда. Гай, сын боготворимого ими Германика, пользуется у солдат огромной популярностью. Поставить его во главе легионов? Но, жаждущий вот-вот получить власть, он тяготился бы этим, как тяготится всем. И что это такое он сказал о боге? Зевс низверг отца и внука, чтобы занять олимпийский престол. Вот он и выдал себя, олух!

Шорох босых ног прервал ход мыслей Тиберия. Это рабы внесли светильники и развешивали их по стенам.

Быстро спускались сумерки. Небо стало пепельным, серая туча покачивалась в нем, как огромная, сохнущая на ветру рыбацкая сеть. Большие летучие мыши вычерчивали за окном немыслимые зигзаги, зажигались в небе трепетно мерцающие звезды.

Рабы зажгли светильники и исчезли. Император снова закрыл глаза.

-- Ну хорошо. Пусть венок Луцию. Но зато меня, -- слышит император рядом с собой наглый голос, -- меня ты назначишь консулом. Правда, дедушка?

-- Ты и -- консул? Не слишком ли ты молод? Не слишком ли зелен? Не слишком ли...

-- Глуп? -- выпалил Калигула.

Тиберий имел в виду гораздо более резкое слово. Тонкие пальцы императора потянулись к лицу Калигулы.

-- Полюбуйся на себя. У тебя сонные, запавшие глаза, мешки под ними. Я не буду спрашивать, как ты провел эти две ночи в Риме...

-- Да тебе и незачем. Тебе обо всем расскажут твои шпионы, которых ты приставил ко мне...

-- Уже рассказали, -- спокойно ответил император. -- И они рассказали правду. В то время как ты стал бы рассказывать, что занимался чтением, но, как всегда, не сумел бы выдумать, что же именно ты читал... Мне, впрочем, известно и без того, как ты проводишь свою жизнь. Переодетый женщиной шляешься по лупанарам. Да ты просто девка, пропойца -- и больше ничего. Когда же ты поумнеешь, Гай? О Аполлон! Учись хоть чему-нибудь. Читай философов. Здесь, на Капри, в твоем распоряжении Нерва, дискутируй с ним. Нерва -- кладезь премудрости.