Калика перехожий

Петро, сидя на чурбаке напротив боярина, в окружении стоявших на ногах дружинников прямо у распахнутой двери водяной мельницы повествовал о том, что происходило в родном поселении. Весь вид его говорил о том, что боится до колик в животе, что готовился умереть в скором времени и что рад до чертиков прибытию боярина с воями. Удалу даже на одно мгновение показалось, что осмысленный взгляд Петра, скользнувший по людям, озарился какой-то не людской радостью. С чего бы так прагматично радоваться?

– Дальше что было? – думая о чем-то своем, спросил мельника Садко.

– Дальше? Дальше в лесу объявилась злобная тварь. Я сам ее издаля видел. Страшна, прости Господи, аки диавол.

– Ростом высокий, об одном глазе, в плечах пол-аршина, на голове щетина, на клюку опирается, сам страшно ухмыляется, – произнес стоявший в воинском кругу Первак, воин в летах, уважаемый всеми в дружине. Это он чаще других опекал молодого Бежана.

– Точно! Она, тварь! Сильна, огромна и шерстью обросла вся. А Микола, царствие ему небесное, сказывал, что и вонюча не в меру. А то, что на клюку опирается, так все едино вертка и быстра. Вот… – на одном дыхании подтвердил хозяин мельницы.

– Ты-то откуда знаешь, Первак? – удивился боярин, переведя взгляд на своего дружинника.

– Сталкивался по молодости с такой напастью. Едва жив остался. Тварь сию Верлиокой народ кличет. И без сильного колдуна здесь не обошлось, боярин.

– Так она что, людей жрёт? – не удержался от вопроса Бежан, словно свербел у молодого язык.

– Может, и жрёт. Сам не видел, – ответил мельник. – Только видел, что тела людские в клочья рвет. В лоскуты шматует!

Мельник задумавшись, опять приумолк. Видать, здорово страшно мужику.

– Не молчи. Ты давай, рассказывай, Петро! – подбодрил хозяина Глеб.

– А! Ну да! Первыми в ее лапы попали Стецько и Онуфрий, нужно сказать, отменные охотники. Как уж оно там было, только уцелел Онуфрий. Раненый, но до деревни дополз и обо всем перед смертушкой успел поведать. Из десятка крепких, ловких, снаряженных против твари охотников-воинов… вернулись в Лесную лишь двое, оба не в себе, к тому же увечные. А ведь мужики крепкие и повидали в этой жизни немало. Потом тварь дала всем нам передохнуть. Уж думали, ушла в глубь леса, а там в другое место подалась. Мало ли весей в округе… но видать, не случилось. В одну из ночей прокралась в саму деревню. Погрызла, порвала скот в сараях. Нашумела, а когда её совершенно случайно увидали, наступила для поселян всенощная! К счастью, все остались живы – тварь разумно решила сбежать. Потом исчезло несколько овец, пропали козы, исчезли пятеро стариков и трое детей. Иные селяне, видя такое дело, посбирали пожитки и съехали прочь, от греха подальше. Деревня воистину превратилась в проклятое место после того, как прямо в церкви эта тварина растерзала нашего батюшку. С той поры и времени-то прошло чуть, а Лесная опустела. Кто не ушел, того тварь умертвила. Один я остался. Днем хожу, останки людские соберу да на кладбище без отпевания зарою.

Боярин резко поднялся на ноги, в раздумье прошелся взад-вперед по утоптанной перед мельницей площадке. Удал и сам призадумался. Да-а! Дела-а! Ведь все что угодно ожидал, но такого. И как прикажете быть? Что делать? К чему готовиться в наступающей ночи? А ведь темнота уже не за горами. Поневоле будешь считать свою прежнюю дорогу легкой и привычной, а сейчас и не знаешь, сожрет тебя какая-то Верлиока или жив останешься. Если сожрать попытается, то как это будет на практике?

Озабоченно глянул на своих вдруг притихших попутчиков, с интересом наблюдавших за метаниями Садко.

– Так! Десятник, отправляй двоих разведать округу. На ночевку здесь встанем. Готовьте места для отражения нападения. Первак, ко мне, разберемся с твоей Верлиокой, – обратился к мельнику: – Ну, Петруха, где тут спокойно покалякать можно?

– Так это, боярин, пристройка у меня к мельнице стоит, там мы с дочкой обретаемся, там и поговорить можно.

– Веди.

Из любопытства Удал пристроился к боярину. Мельникова изба-пристройка встретила вошедших не только теменью, но и пряным запахом трав, легким сквознячком и прохладой.

– Ой!

От двери в соседнюю с горницей комнатенку опрометью бросилась дева, видно прислушивалась к разговору отца с приезжими воями.

– Настасья! – окликнул мельник. – Подь в погреб, воинов квасом напои, потом и нам на стол соберешь.

– Слушаюсь, батюшка!

Расселись за стол. Садко на автомате зыркнул в красный угол горницы. Мельник, судя по всему, не слишком рьяно возносил мольбы святым. Иконы спрятаны за полотняные занавески, каганец лампадки не коптил огоньком. Проследив за его взглядом, хозяин пятой точкой заерзал по отполированной седалищами древесине.

Хм! Ну, это его личное дело! Профессиональные мельники, они все не от мира сего. Им по должности с тем же водяным дружить приходится.

Сняв шелом, боярин пристроил его рядом на лавке. Присмотрелся к жилищу Петра. Сказать по правде, хозяин не бедствовал, можно сказать, жил зажиточно. Судя по всему, мельница кормила не плохо.

– Рассказывай, Первак.